Только ты и я

Элли улыбнулась. Это было нечто среднее между самодовольной ухмылкой и гримасой, но общее впечатление все равно было весьма соблазнительным. Нечто подобное он видел у нее на лице, когда вчера они слушали Криса Айзека. Вчера?.. Нет, целую жизнь назад. Стивен вспомнил ее притворное сопротивление, вспомнил восторг и трепет, который он испытал, когда ему удалось овладеть ею, вспомнил, как она позволила ему перешагнуть границу дозволенного и как стократ возросло его желание, когда он получил наконец то, что она столько времени от него прятала. Но и в эти сладостные минуты он не навязывал ей себя вопреки ее желанию. Стоило ей сказать хоть слово, и он бы тут же остановился. Он не эгоист, для которого собственное удовольствие важнее всего, и никогда им не был – ни с ней и ни с кем из них.

Он не такой. Он всегда пропускает женщин вперед, уступает им место в метро, посылает цветы, дарит дорогие подарки. Это он подарил Элли платье, которое было на ней прошлым вечером, потому что знал – в нем она будет выглядеть просто великолепно. Ему хорошо известно, что ей идет и что ей нравится. Каждый раз, когда они отправляются в кафе или ресторан, он платит за еду и напитки. И, конечно, он всегда готов ее выручить или дать дельный совет. Да, он буквально с ума сходил, когда она заставляла его ждать, но, уважая ее волю, не торопил события.

И как только она может обвинять его в том, что он растлевал всех этих юных девушек, если он приходил ей на выручку каждый раз, когда к ней приставали другие мужчины? Разве само его поведение не доказывает, что он принадлежит к «хорошим парням»?

Неужели Элли этого не видит?

34

6 апреля

Иногда, чаще всего ночью, все возвращается. Потные руки Томми, затхлый привкус пива у меня во рту, его настойчивый, горький от пива язык.

Холодные прикосновения пальцев, проникших мне под юбку, заставили меня очнуться. Эти пальцы поднимались все выше и выше, пока не оказались слишком близко от… Это его рука поднималась по моей ноге. И его рука не была твоей рукой, поэтому я ее оттолкнула. Он слишком спешил. Какая же я была глупая! Пальцы, пробирающиеся под бюстье. Холодные пальцы, только что державшие жестянку с холодным пивом…

Я просила его остановиться. Я уверена, что просила. Я била его кулаками по плечам и кричала. В тесном салоне машины мой голос казался оглушительным. Наконец я сумела оттолкнуть его от себя, но увидела его яростные глаза и сама отпрянула к дверце.

Он сказал:

– Какого хрена?.. Хочешь меня продинамить?

Может, я и впрямь его только дразнила? Я сама села к нему в машину. Сама прижалась к нему всем телом. Я довела его до эрекции. Туго натянутая ткань брюк у него в промежности обличала меня.

Из машины я буквально вывалилась – вывалилась и побежала по улице. Вслед мне неслись оскорбления. Он называл меня шлюхой и прошмандовкой. Глупой лесбиянкой. Мол, чего я ожидала? Оскорбления стихли далеко позади, а я все бежала и бежала, и никак не могла остановиться.

Из-за него я не могла вернуться домой. Только не в таком виде.

Из-за него я позвонила тебе. Ты сам сказал, что я могу звонить тебе в любое время, если попаду в беду, и я позвонила.

Твой голос был таким ласковым и заботливым.

Ты беспокоился обо мне.

Я была тебе не безразлична.

Ты сказал, что сейчас за мной приедешь.

Может быть, это глупо, но я до сих пор тебе благодарна.

И даже зная, чем все закончится, я бы хотела, чтобы это повторилось снова.

7 апреля

В вечерних новостях показывали дом где-то в пригороде Орландо, который провалился под землю. Просто взял и провалился в какую-то подземную пещеру. На экране это было хорошо видно: вот он есть, а через секунду его уже нет.

Я сожгла «Джейн Эйр». Я отнесла книгу на мангал на заднем дворе и облила жидкостью для растопки. Пламя мгновенно охватило ее всю – все четыреста сорок восемь страниц, на которых была написана история Джейн. История лжи и обмана. Я смотрела, как чернеет и корчится в огне бумага, как превращаются в золу слова и мысли.

Кусочек тлеющей обложки приземлился мне на тыльную сторону ладони, оставив небольшой ожог. Этот красный треугольный след – как клеймо. На занятиях я постоянно касалась его кончиками пальцев и грезила о том, как я расскажу тебе, что́ сделала. Интересно, рассердишься ли ты? Смогу ли я разозлить тебя настолько, чтобы ты прикоснулся ко мне, пусть даже это будет пощечина?

Мне ужасно нужен кто-то, с кем я могла бы поговорить. Я жалею, что не рассказала Ви о тебе еще тогда, когда все только начиналось, а теперь… теперь дело зашло слишком далеко, и я вряд ли сумею ей что-то объяснить.

35

Стивен

Элли стоит перед ним, и в ее глазах, которые сейчас кажутся скорее синими, чем зелеными, горит вызов. Стиснув зубы, Стивен пристально разглядывает ее лицо. Полутьма обострила ее черты, сделав скулы более резкими, а переносицу – более узкой, отчего ее лицо утратило привычное ему выражение мечтательной мягкости.

– А как насчет тебя, Элли?

– Что насчет меня?