Только ты и я

Ты сказал эти простые слова, и мне захотелось распахнуть дверцу и броситься прочь, и пусть бы я утонула, пусть бы захлебнулась этим сумасшедшим дождем. Но вместо этого я осталась сидеть, тупо уставившись на свои руки, которые сложила на коленях.

– Все в порядке, – сказал ты. – Ничего страшного не произошло, это была просто… ошибка. Недоразумение. Я никому не скажу. Пусть это будет наш секрет, хорошо?..

33

Стивен

В паху ныло и дергало с такой силой, что глаза слезились, а из носа текло. Ему хотелось свернуться калачиком, подтянуть колени к груди, но он не мог. Из-за нее. Из-за этой суки, которая привязала его к проклятому креслу. Шли минуты. Стивен старался не шевелиться и дышать часто и неглубоко. Окружающее колыхалось, дрожало и плыло, словно он находился под водой. Прижав голову к подбородку, Стивен ждал, пока боль пройдет или хотя бы ослабеет. Ничего другого ему просто не оставалось, но он был полон решимости не допустить, чтобы она видела его слезы.

Когда острая боль наконец утихла, превратившись из острой в тупую, ноющую, выматывающую, Стивен поднял голову, и первым, что он увидел, был блестящий кухонный нож, все так же торчавший из спинки дивана зримым символом ее безумия.

Проклятье! Стивен отчетливо понимал, что освободиться будет недостаточно. Да, ему нужно как-то отсюда удрать, но сначала необходимо выяснить, откуда Элли все знает и, – еще важнее, – что́ она собирается делать со всей этой информацией. Что-то – быть может, вставшие дыбом волоски на шее сзади – подсказывало ему, что этот подготовленный ею à huis clos [18] дивертисмент нельзя объяснить одним лишь чувством ревности и уязвленного самолюбия. Было что-то еще, но что?..

Его мысли снова вернулись к типу из галереи – к дерганому нарику с копной растрепанных рыжих волос, к сцене, которую он подсмотрел сквозь стеклянную дверь, к случайной встрече с ним на лестнице в ее доме. То обстоятельство, что сейчас Стивен был крепко привязан скотчем к креслу, было весомым аргументом в пользу того, что это не совпадение. Похоже, он чего-то не знает – чего-то очень важного.

Стивен пошевелился в кресле и поморщился, когда липкая лента болезненно врезалась в запястье. Ощущение собственной беспомощности его буквально бесило, но еще хуже было ощущение полной неосведомленности и растерянности. Стивен всегда гордился своими умственными способностями, но наркотик, который Элли ему подмешала, отравил его тело и лишил способности рассуждать логично и здраво. Конкретных фактов ему не хватало так же сильно, как возможности выпрямить затекшие ноги или потянуться, подняв руки над головой. Впрочем, от того, сумеет ли он вернуть себе свободу, зависело и его ближайшее будущее, это Стивен тоже очень хорошо осознавал. Сначала ему нужно вырваться, а уж потом он подумает, как поступить с Элли.

А Элли как будто не замечала его страданий. Она как ни в чем не бывало сидела на диване, и только волосы ее были теперь убраны наверх и стянуты эластичной лентой. С такой прической и без всякой косметики на лице она выглядела совсем юной. Руки она сложила перед собой, прижимая к груди книгу.

Достоевский. «Бесы».

Увидев знакомый том, Стивен мысленно застонал. Только не это! «Бесов» Элли таскала с собой в сумочке на протяжении всего последнего месяца. Впервые она продемонстрировала ему свое новое увлечение, когда они вместе обедали в баре «Грамерси». Элли, как обычно, опоздала, а когда наконец появилась, Стивен приканчивал уже второй бурбон.

«Извини, я поздно», – сказала она, усаживаясь напротив него.

«Еще одна порция виски, и я бы решил, что ты меня продинамила».

Она слегка покраснела, что ей очень шло, потом заметила его ухмылку и несмело улыбнулась.

«Извини, – повторила Элли. – Я задержалась в библиотеке. Мне нужно было взять книгу для очередного эссе».

И она бросила на стол увесистый том в мягкой обложке. Наклонившись вперед, Стивен перевернул его и придвинул ближе, чтобы прочитать название и автора. На обложке был изображен бородатый джентльмен в старомодном сюртуке и белой рубашке, полулежавший на полосатой диванной подушке. Белые буквы на темном фоне гласили: «Федор Достоевский. Бесы».

«Я мог бы дать тебе свою книгу».

«Мне нужно было специальное издание с той самой знаменитой пропущенной главой. И разумеется, дежурному библиотекарю понадобилось не меньше тысячи лет, чтобы найти то, что мне нужно».