Только лучшее

Заседание суда было назначено на 21 декабря, и, поскольку речь шла об опеке, делу присвоили статус первоочередного. Дело об угоне машине, по-видимому, закрыли, и в результате Скотта нельзя было обвинить в нарушении требований условно-досрочного освобождения. Владельцы машины не захотели предъявлять обвинение, потому что, по словам Уинтерса, они торговали наркотиками, поэтому Чендлер Скотт без проблем вернулся в страну.

Берни вошел в зал суда собранный и респектабельный, в темно-синем костюме и белой рубашке, с ним был Билл Гроссман. Дети и миссис Пиппин остались дома с чернокожим телохранителем. Вместе они являли такую забавную картину, что утром Берни невольно усмехнулся: миниатюрная белая голубоглазая пожилая дама в практичных туфлях и огромный, устрашающего вида негр, но устрашающим он выглядел лишь до тех пор, пока его лицо не освещала ослепительная белоснежная улыбка, когда он подбрасывал в воздух Алекса или играл с Джил. Случалось, он и няню поднимал на руки, и она смеялась вместе с детьми. Причина, заставившая Берни нанять охрану, была печальной, но присутствие в доме Роберта Блейка стало настоящим благословением.

Все мысли сейчас, когда Берни входил в зал суда, были только о Чендлере Скотте, которого он ненавидел всей душой. Дело слушал тот же судья, что и в прошлый раз, другого варианта у них и не было. «Судья по семейным отношениям» – так он назывался. Это был седовласый господин вечно сонного вида с дружелюбной улыбкой, который, по-видимому, считал, что в мире царствует любовь и ничего плохого не происходит.

Он лишь слегка пожурил Скотта за то, что ему слишком уж не терпится воссоединиться с дочкой. Гроссману пришлось схватить Берни за локоть, чтобы удержать на месте. Потом судья повернулся к Берни и стал уговаривать его понять, как сильно естественное стремление родного отца быть вместе с его единственным ребенком. Тут уж даже Билл не смог его удержать.

– Ваша честь, его естественное стремление никак не проявлялось девять лет. И его самым сильным естественным стремлением было попытаться вытянуть у меня миллион долларов за благополучное возвращение моей дочери, когда он…

Судья благосклонно улыбнулся Берни:

– Мистер Файн, я уверен, мистер Скотт просто пошутил. Будьте любезны сесть.

Пока шло заседание, Берни хотелось плакать от бессилия. Накануне вечером он позвонил матери, чтобы рассказать последние новости. Рут была уверена, что его притесняют, потому что он еврей, но Берни знал, что дело не в этом. Единственным достижением Чендлера Скотта было то, что он спал с Лиз и она забеременела. Это все, что он вложил в жизнь и благополучие Джил. Сам же Берни на протяжении половины жизни девочки был для нее всем, и Гроссман всячески пытался донести эту мысль до судьи.

– Мой клиент абсолютно уверен, что мистер Скотт в настоящее время не готов взять ответственность за ребенка ни эмоционально, ни финансово. Возможно, когда-нибудь позже, ваша честь… – Берни снова подался вперед, но Билл взглядом заставил его молчать. – У мистера Скотта было несколько неприятностей с законом. Как нам удалось узнать, у него уже несколько лет нет постоянной работы. В настоящее время он проживает в хостеле на востоке Окленда.

Скотт заерзал на сиденье, но не очень-то разволновался.

– Мистер Скотт, это правда? – судья улыбнулся, явно ожидая услышать ответ, который сделает Скотта в его глазах хорошим отцом, и тот не меньше жаждал ему в этом помочь.

– Не совсем так, ваша честь. Я живу на средства, завещанные мне несколько лет назад моими родными.

Мерзавец опять пытался напустить на себя ауру благополучия и респектабельности, но Гроссман тут же подверг его слова сомнению:

– Мистер Скотт, вы можете это доказать?

– Конечно… но, боюсь, тех денег уже нет, но на этой неделе я собираюсь приступить к работе в Атлас-банке.

– С его-то судимостями? – прошептал Берни Гроссману.

– Пусть говорит, мы заставим его это доказать.

– А вчера я снял квартиру в городе, – Скотт торжествующе посмотрел на оппонентов. – Я, конечно, не столь состоятелен, как мистер Файн, но надеюсь, что для дочери это будет не очень важно.

Судья кивнул. Казалось, он заранее принял сторону Чендлера.

– Материальные ценности – это не главное. И конечно, я не сомневаюсь, что вы с радостью согласитесь договориться о графике посещений для мистера Файна.

Берни вдруг в ужасе посмотрел на Гроссмана, наклонился к нему и зашептал:

– О чем это он толкует? Что это за график посещений для меня? Он что, рехнулся?

Гроссман выждал момент и спросил судью о его намерениях. Судья удалился для вынесения решения, потом объявил свой вердикт обеим сторонам: