Только бы не

Иногда похоти достаточно. Иногда страсть может сделать то, на что ты не способна сама. Дмитрий хочет меня с такой силой, что это возрождает женщину внутри меня. Это подтверждение моей чистоты в его глазах, доказательство моей целостности и обещание тысячи возможностей будущего. Не для нас с Дмитрием, а для меня — женщины, которая пытается выжить и разглядеть себя под грязью прошлого. Это целебная страсть, она даст мне полное очищение.

А Дмитрий… он удовлетворит похоть, и ему станет легче.

Большего мне не нужно. Дмитрий не сможет это дать, а я не соглашусь, да и не смогу принять.

Но пусть моё очищение страстью будет полным.

При виде меня Дмитрий застывает. Он не успел натянуть на себя покрывало, в лунном свете его стопы и кисти кажутся белыми. Лицо остаётся в тени.

— Мой муж… — начинаю тихо.

— Мёртв.

— Да. Ты его убил.

— Да.

Подхожу ближе, стою рядом с диваном. Внутри смесь сумасшедшей решимости и страха.

Рука Дмитрия тянется ко мне, но он с силой сжимает кулак, останавливая себя.

— Ты сделал это не до конца. Он всё ещё во мне. Помоги мне, убей его ещё раз!

Наверное, любовницы должны быть безупречно ухожены. У них не бывает спутанных волос, они приходят к мужчине не в хлопковой пижаме, а в шёлковом неглиже с кружевами. Они не топчутся на месте, поджимая холодные пальцы на деревянном полу.

Но когда Дмитрий садится на постели, на его лице нет ни капли сомнений, только неотложная, горячая страсть. Не видящая одежды, не знающая смущения. Он прятал её, надёжно и под строгим контролем, но я только что выпустила её наружу. Сознательно.

— Убью! — обещает он, запечатывая этим мои сомнения.

Он знает, как убить во мне мужа, я в этом не сомневаюсь. Это будет ещё один ритуал, которому я доверюсь до конца. В любовь я больше не верю, уж увольте, а вот похоть честна донельзя. Она впивается в свою цель и поглощает её целиком.

Я хочу, чтобы меня поглотили. Чтобы Дмитрий меня поглотил, и я родилась заново, чистой и сильной, по ту сторону его страсти.

Он отбрасывает покрывало и укладывает меня на диван. Снимает пижаму, целует открывшуюся кожу, слизывая пупырышки. Скинув свою одежду, накрывает меня своим телом. Я идеально вписываюсь в него, словно для меня всегда было место в его прямоугольнике. Я его погрешность, секретное тепло. Грех, сладкий, как берёзовый сок весной.

Дмитрий лежит на мне, его член между моих ног, и я поднимаю бёдра навстречу в сознательном движении. Ритуал очищения не предусматривает прелюдий. Чуть отодвинувшись, Дмитрий проводит рукой по моей груди, хотя сам уже трясётся от нетерпения.

— Нет! — отодвигаю его руку и снова двигаю бёдрами ему навстречу. Мы здесь не для того, чтобы заниматься любовью, ласки меня не интересуют.

— Торопишься? — через силу выдавливает Дмитрий.

— Да.

— Уверена?

В ответ я поднимаю голову и касаюсь его губ. Легко, нежно, потом говорю, с каждым словом касаясь их ещё и ещё:

— Уверена, ты знаешь, как убить его во мне.

Я прошу Дмитрия ещё об одном убийстве.

Далеко не каждый мужчина возбудится от такой просьбы, да и решиться на такой ритуал тоже непросто.

Дмитрий смотрит на меня. Изучает игру лунного света на лице, широко раскрытые глаза, ждущие чуда. Нечеловеческие ожидания не смущают Дмитрия Волинского. Другой бы стушевался, посмеялся над моей глупой наглостью. Или струсил.

А Дмитрий резким движением разводит мои ноги в стороны и сгибает их в коленях. Он смотрит на меня, проводит ладонью между моих ног. Стоит предупредить его, чтобы умерил ожидания и не ждал отклика. Это ритуал, а не секс.

Я не жду и не ищу удовольствия, только полного очищения, магии Дмитрия, рецепта которой не знает никто другой.

Я пытаюсь объяснить это, но Дмитрий склоняется к моим губам и целует. Глубоко проникает внутрь языком, не даёт мне сделать вдох и заговорить. И одновременно входит в меня пальцами. Сгибает их, кружит, настойчиво пробуждая что-то внутри. Уснувшие нервы, чувствительные окончания.

Если бы он был нежным, соблазнял меня, если бы в нашей постели нашлось место для слов, я бы уже сбежала. Не позволила бы Дмитрию пробудить то, что давно мертво.

Но он не даёт мне шанса передумать. Он действительно знает, что делать, — надо выдернуть меня из реальности, не оставляя места для прошлого. И для мыслей. Дмитрий не войдёт в меня всухую и сомневаться в своих силах тоже не станет.

Он действует, требовательно и умело. Он не мягок, отнюдь не нежен. Разводит мои бёдра шире и ищет пальцами мои губы. На них влага, моя влага. Это всего лишь рефлекс, а не желание моего тела, но раньше я была неспособна даже на такую простую физиологию.

Самая естественная реакция — подчиниться сильнейшему. Поэтому я сплетаю язык с его, глотаю вибрацию его стона и прогибаюсь под первый удар его бёдер. Влажный, скользкий удар.

Я сползаю ниже, бьюсь навстречу Дмитрию. Прикусываю его губу, требую сильнее, глубже.

В его руках не остаётся места для сомнений.