Только бы не

— Ты сама, как ребёнок, непосредственная, ранимая, слишком эмоциональная. Когда ты учила Аристарха, я не мог тебя понять и привыкнуть к тебе тоже не мог. Ты придумывала для детей странные задания и конкурсы, играла с ними, обучая. Они это обожали, а я не понимал.

— Ты со мной спорил.

— Я привык совсем к другим учительницам.

— Строгим, пожилым, смотрящим поверх очков?

— И с длинной деревянной указкой в руке.

— Извини, что разочаровала.

Дмитрий хмыкнул.

— Чем больше я с тобой спорил, тем больше…

Он посмотрел вдаль, на изящный поворот реки, на островок с плакучими ивами, полощущими в воде тяжёлые ветви.

— Ты проголодалась? — спросил требовательно и, не дожидаясь ответа, пошёл вперёд. Воспоминания вывели Дмитрия из равновесия. Что ж, я понимаю, со мной тоже такое случается.

Мы пообедали в городе, потом вернулись домой. Дмитрий устроился в гостиной, он работал, а я пила чай и читала книгу. Смотрела поверх страниц на профиль Дмитрия, на быстрые движения пальцев по клавиатуре планшета. Слушала его голос, привычно официальный, лишённый эмоций.

Самый непонятный мужчина из всех мною встреченных. Проницательный холод его взгляда может означать всё, что угодно, — презрение или умиротворение. Его не прочитать. Дмитрий сделал мне унизительное предложение, а потом мыл меня, водя самодельной мочалкой по телу и обещая полное очищение. Убийца и спаситель.

Мужчина ярких поступков, плохих и хороших, и невидимой души.

В нём только огонь и лёд, ничего другого.

Вернее, огонь был, а теперь остался только лёд.

Через пару часов Дмитрий поднял на меня внимательный взгляд.

— Как у тебя с математикой? Тебя могут определить в финансовый отдел.

— Я секретарь.

— Тебя устраивает эта должность? Ты талантлива и можешь выбрать другую карьеру.

— Ты серьёзно?! Я еле справляюсь с тем, чтобы спать по ночам и не шарахаться от людей, а ты предлагаешь строить карьерные планы?!

Дмитрий посмотрел на дверь ванной, наверняка вспоминал вчерашний день.

Он помог мне вчера, да и сегодня тоже. Его холодная и странная поддержка действеннее сочувствия.

Я не должна к этому привыкать.

— Меня устраивает должность секретаря. Прошу тебя, не вмешивайся в мою жизнь.

Дмитрий вскинул бровь. Опять же, не поймёшь, то ли он возмущён, то ли доволен моим ответом.

Его слишком много в моей жизни. Он диктует, где я живу, где работаю, а вчера подарил мне новую кожу. Осталась только душа, пусть и её заменит заодно.

Вечером мы ужинали перед телевизором. Глядя на экран, я задала вопрос, который больше не могла откладывать.

— Когда ты уедешь?

Дмитрий напрягся.

— Когда скажешь.

— Не говори глупости! У тебя работа, семья…

— Ари у родителей.

— А Кристина? — в этот раз я не сдержалась.

— Она знает, где я. — Голос Дмитрия не дрогнул.

— И ваша договорённость… в силе?

— Какая договорённость? — вызов в его глазах давит на меня. Дмитрий хочет, чтобы я снова произнесла слова, которые считаю мерзкими. Про любовницу, шлюху, содержанку и про то, что он пытался меня купить. Но я молчу, и тогда он продолжает: — Я тебе ничего не предлагаю. И не собираюсь.

Дмитрий царапнул меня колючим, недовольным взглядом, будто винил за свой прошлый срыв. За нужду, прошедшую по нему зубчатым колесом и заставившую изменить своим принципам.

Он больше не предлагает мне стать его любовницей, но…

— Ты мне ничего не предлагаешь, но тем не менее ты здесь.

Дмитрий отложил планшет. Вечерние тени бродят под его глазами, серой усталостью прячась в глубине взгляда.

— Если хочешь, я уеду прямо сейчас. — В его голосе резкость, почти грубость.

Сказать простое: «Нет, не хочу» я не в силах, но при мысли, что Дмитрий уедет прямо сейчас, когда я ещё не готова к его исчезновению, когда грядёт ещё одна сложная ночь, становится холодно.

— Через десять минут начнутся новости.

Дмитрий кивнул, принимая мою замаскированную капитуляцию. Если в его взгляде и было торжество, я его не заметила.

Устроившись на его плече, я в полудрёме следила за новостями. В мыслях царил удивительный покой, он исходил из Дмитрия и передавался мне. Хотелось поблагодарить его за это, дать частичку себя, даже если он об этом не просит.

— «Гордость и предубеждение» Джейн Остин, — сказала тихо, когда новости сменились рекламой. Скорее всего, Дмитрий и не помнит, как однажды спросил о моей любимой книге, а я отказалась отвечать.

— Хорошая книга, — ответил он. — Мы все этим грешим.

— Даже ты? Самый идеальный мэр страны грешен гордостью и предубеждениями?

Усмешка Дмитрия не была радостной.

— Всё ещё считаешь меня безгрешным?

— Ты прямоугольник. Безупречный, симметричный и чёткий.

— Ты правда так думаешь? — Дмитрий отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза резким, критичным взглядом без поволоки. — Я безупречный? Мужчина, который целый учебный год не вылезал из школы, не в силах отстать от чужой жены? Который ослеп от ярости и убил человека? Я гонялся за тобой по области, не в силах контролировать себя. Я боролся с собой, вместо того, чтобы догадаться, как тебе плохо. Я предложил тебе… Мне продолжить?

— Не надо.