Только бы не

Дмитрий принёс кубики льда, завёрнутые в салфетку, и приложил к ожогу.

— Не трогай чашку! — Подул на чай, глотнул, потом поднёс к моим губам. — Пей!

Я выпила чай из чужих рук. Рук Дмитрия Волинского, мэра города, который меня проклял. Убийцы. Дмитрий сделал для меня чай, и я выпила из его рук. Ждала жжения в горле, паники, запаха хлорки, жутких воспоминаний, но ничего не случилось.

Усталость сделала меня доверчивой и слабой. Или наоборот, помогла.

Я хочу, чтобы Дмитрий уехал, очень хочу… и чтобы остался тоже. Чтобы сказал мне, как жить дальше. В доме, который пахнет прошлым. И Ари.

— Я в порядке, не волнуйся! Я живу почти нормальной жизнью, — заверила Дмитрия. — Приезд Ари выбил меня из колеи. Я очень давно не общалась с детьми.

Отставив чашку, Дмитрий придвинулся и обнял меня за плечи. Я воспротивилась, но он не позволил отодвинуться. Коснулся ладонью затылка и заставил положить голову на его грудь.

— Сиди и слушай! — ещё один приказ, и я подчинилась в покорном трансе усталости. — Твой муж мёртв, прошлое ушло. Ты не виновата. Ты ни о чём не догадывалась. Что бы ни говорили злые языки, это факт. Я знаю, что это так. Знаю. В случившемся нет твоей вины.

— Но я могла… должна была догадаться. Я переигрываю прошлое в памяти, ищу моменты, когда я могла что-то заподозрить.

— Ты прекратишь это прямо сейчас! — руки Дмитрия сжались вокруг меня. — Я оцениваю объективно, а ты — нет. Ты слышала моё мнение, на этом тема закрыта. Навсегда. Ты ни в чём не виновата.

Я пыталась спорить, по инерции, а также потому что хотела ещё раз услышать вердикт Дмитрия. Его категоричность придавила мои сожаления бетонной плитой.

— Ты мягкая, чистая и беззащитная, как ребёнок. Дети любят тебя именно поэтому. Для них ты свой человек, ребёнок в душе. И твой… тот человек выбрал тебя по той же причине. Ты была одной из его жертв, но это закончилось. Он мёртв. Повтори!

— Он мёртв. Ты правда… ты действительно его убил?

— Я за это заплатил, да. То, что произошло с тобой в городе, — моя вина. Сначала я увёз Аристарха и не мог думать ни о чём другом. Когда вернулся, сразу связался с полицией. Я должен был догадаться, что люди обернутся против тебя, но не уследил. Когда я узнал, уже было поздно, ты попала в больницу.

— Мне сказали, что мэрия оплатила моё лечение и частную охрану. — Дмитрий дёрнул плечом, отбрасывая тему денег. Всё понятно, за меня платила не мэрия, а мэр. — Спасибо, Дмитрий, но… я не стану твоей любовницей.

Его руки дёрнулись, и он чуть отодвинулся, заставляя меня поднять голову.

— Я что-то сказал про любовницу?

— Нет, но…

— Вот именно, что нет. Я предложил, ты отказалась, больше мы к этому не вернёмся.

— Это хорошо. Иди, Дмитрий, Ари тебя ждёт!

— Сейчас уйду. Расскажи мне про свою жизнь здесь.

— Обычная жизнь, спасибо тебе за работу. Матвей Борисович хороший человек…

Говорить не хотелось. Не из-за неприязни или недоверия, а из-за тёплой, сонной неги, сморившей меня, каменной тяжестью наполнившей веки.

— Тебе надо выспаться, — тихо говорит Дмитрий.

Ночью я не могла заснуть, зная, что Дмитрий в моей квартире, а теперь его присутствие расслабляет и усыпляет меня. Я считаю его сердцебиения, прижимаюсь щекой к его груди.

Я только что узнала, что по его приказу убили моего мужа. Наверное, я должна ужаснуться, поинтересоваться деталями, хорошенько всё обдумать, но вместо этого я подтягиваю под себя ноги и удобнее устраиваюсь на груди Дмитрия. Я держусь за его предплечье, и он сдвигается, чтобы я могла вцепиться в него обеими руками.

Я делаю это, потому что он убийца.

Я хотела убить мужа, а Дмитрий сделал это. Вот так, просто. Убил — и не мучается угрызениями совести.

Хорошо, что не мучается. Хорошо, что убил.

Кто бы знал, что убийство меня успокоит, расслабит даже, склонит ко сну. Заставит прижаться к Дмитрию в порыве благодарности и в поисках силы.

— Если не хочешь говорить о настоящем, давай поговорим о прошлом. Расскажи мне, как всё случилось, — предлагает Дмитрий. В его голосе нет робкой осторожности. Наоборот, в нём готовность забрать мою правду и сжечь её. Избавиться навсегда.

Сонливость исчезла. Я поднимаю взгляд на Дмитрия и смотрю на него с укором.

— Ты всё слышал на записи, я рассказывала Талю.

При имени моего любовника лицо Дмитрия перекашивает судорогой.

— Ты не рассказывала, а цацкалась с ним. Он был отвратительно беспомощен с твоего первого слова, поэтому ты разбавила правду. А мне просто расскажи, как есть, не подбирай слова.

— Не хочу. Иди к Ари, а я вздремну, только дверь захлопни.

Я приподнялась, давая Дмитрию возможность уйти.

— Не хочешь рассказывать, тогда спи, я скоро уйду, — он притянул меня обратно.

Тишина прерывалась только моими вздохами. Я не хотела рассказывать о прошлом, клянусь, не хотела. Но… не выдержала. Не смогла отказаться от предложения Дмитрия, потому что знала, всей своей душой знала, что он может взять моё прошлое, целиком, и убить его.

— Проблема в том, что со временем воспоминания искажаются. Если мысленно пережёвываешь одно и то же сотни раз, они превращаются в неузнаваемую массу.

— Ммм… — Дмитрий подал знак, что слушает.