Только бы не

— Ничего… кроме очевидного.

— Пояснишь?

— Вернуться в прошлое и всё изменить.

Я побрела к подъезду, но меня остановил приказ. Гневный. В спину.

— Хватит, Виктория! — Дмитрий поравнялся со мной и схватил за руку. — Хватит саморазрушения! Я думал, мы договорились об этом в прошлый раз!

— Это не саморазрушение, а факт! Ты спросил, я ответила.

— Мы не будем говорить об этом на улице.

Дмитрий заставил меня зайти в подъезд и подняться в квартиру. Я ворчала, но не было ни сил, ни желания спорить. Обычно присутствие Дмитрия придаёт мне сил, я ругаюсь с ним, сражаюсь и выигрываю. Но сегодня я слишком устала и ослабла тоже.

Дмитрий с треском захлопнул за нами входную дверь. Он негодует, порождая и во мне слабые всполохи протеста.

Смотрю на его губы, вспоминая об укусе. Было в нём нечто… целебное. После него мне стало легче. Я причинила боль Дмитрию, отдала ему каплю моей.

Я не повторю этого. Клянусь, не повторю.

По губам пробежала дрожь, и я плотнее сжала их, чтобы не думать об укусе. И о боли. Мне не нравится мысль о боли.

— О чём ты думаешь? — Дмитрий откашлял хрипотцу в голосе.

— О боли, — признаюсь честно. Взгляд Дмитрия загорается всполохом ярости, и он шагает ко мне, хватая за плечо.

— Где?! Ты причинила себе боль?!

Ведёт ладонями по моим рукам, задирает футболку, потом опускается на корточки и поднимает штанины спортивных брюк.

— Прекрати! — шепчу. У меня нет сил на громкий приказ, но Дмитрий подчиняется. Поднявшись на ноги, он требует моего ответа. — Я думала про другую боль. Ту, которую я причинила тебе. — Смотрю на его губы, на рисунок щетины на подбородке. — Я никогда так больше не сделаю.

— Делай хоть тысячу раз! Две тысячи! — Дмитрий напряжён до предела. Я вижу это в блеске глаз, в осунувшейся маске лица, в дрожи его пальцев. Он наклоняется к моим губам и приказывает: — Прекрати себя изводить! Твой муж мёртв, Виктория!

Его дыхание вливается в меня силой.

— Я знаю.

— Если так, тогда почему ты разрешаешь ему жить внутри тебя?

— Я не разрешаю…

— Разрешаешь.

— Это происходит помимо моей воли.

— Он мёртв.

— Не для тех, кто стал его жертвой.

— Ты не сможешь спасти весь мир и не пытайся. Для тебя он мёртв.

— Я хочу в это верить, но не получается.

Тёплое дыхание Дмитрия щекочет губы. Я проглатываю его слова, они проникают в кровоток, растекаются по телу. Мне нужна сила Дмитрия, его уверенность, его приказ забыть о прошлом. Приезд Ари разбудил воспоминания, и мне сложно вернуться обратно в защитный кокон.

Мне нужна помощь.

Мне кажется, я наконец нашла рецепт выживания: мне нужна сила Дмитрия и доверие его сына.

Мне кажется, Дмитрий об этом знает.

— Тогда смотри на меня и слушай! — приказывает он, с силой сдавливая мой подбородок при каждом слове. — Твой муж мёртв. Я знаю это, как никто другой. Я заплатил за его смерть.

Эти слова прозвучали настолько повседневно, словно Дмитрий говорил о бытовой мелочи, а не об убийстве.

Всё во мне замерло в попытке осознать значение его слов. После побега я старалась не связываться с полицией, но узнала, что Сергей покончил с собой в тюрьме. Были подозрения, что ему «помогли», но расследование зашло в тупик.

— Ты… — пытаюсь выговорить слова, которые ещё не родились в моей голове.

Ладонь Дмитрия спускается на моё горло, чтобы поймать хрип. Кончики пальцев впитывают учащённый пульс.

— Ты врёшь! — мой голос вибрирует в его ладонь.

— Если хочешь, верь, что я вру, — Дмитрий надменно дёргает бровью.

— Это правда?

— Думаешь, я стал бы так шутить?

— Ты убил Сергея?

— Можно сказать и так.

Убийство — это грех и преступление, это недопустимый самосуд. Я всегда в это верила. Безоговорочно. Я верила в это до сегодняшнего дня, потому что сейчас во мне нет ни капли осуждения, наоборот, только благодарность. Если бы Сергей был жив… я не хочу об этом думать.

Только в экстремальных условиях понимаешь, кто ты и на что способна. Тогда и узнаёшь себя настоящую.

— Будешь возмущаться? — поинтересовался Дмитрий, изучая мою реакцию.

Я покачала головой, и его ладонь ласкающим движением прошлась по моему горлу до груди, большой палец мягко задел ключицу.

— Нет, скажу спасибо.

— Всегда пожалуйста, — сухо усмехается. — Сядь на диван, я сделаю тебе чай. Ты похожа на привидение. Совсем не спала ночью?

— Очень мало.

Дмитрий вернулся с чашкой ромашкового чая.

— Выпей! Тебе надо поспать.

Я сидела на диване, завернувшись в плед. Кроссовки сбросила на пол. Дмитрий поднял их и аккуратно поставил у двери. Он любит порядок. Во всём.

У Дмитрия Волинского отличная репутация и непоколебимые устои.

Я только что узнала, что он убил моего мужа.

И сказала «спасибо».

— Почему ты его убил?

Дмитрий сел рядом. Отвечать не спешил, да и его взгляд не выдавал ничего особенного.

— Причина имеет значение? — спросил, когда молчание затянулось.

Я повела плечом.

Хочу ли я знать причину? Я предпочитаю верить, что Дмитрием двигала моя рука.

Он говорит об убийстве с преступной лёгкостью, хотя, если я захочу выдать его секрет, мне всё равно не поверят. Но Дмитрий знает, что я не захочу, что наоборот, буду благодарна.

Я взяла чашку чая, но не справилась. Горячая жидкость обожгла пальцы.