То было давно…

На выставке куроводства в Москве я купил гнездо японских кур – петуха и четыре курицы. Маленький белый петушок и белые маленькие куры. Петух, сердитый и гордый, так петушится около кур, себя показывает, важно, как султан в гареме. Ночью ровно в 12 часов кричит «ку-ку-ре-ку». Почему петухи вообще кричат ночью – неизвестно.

Привез я этих кур в деревню к себе, и через неделю их всех перетаскал ястреб.

– Курятник таскает, – сказал мне мой сторож, дедушка Афанасий, – ястребина здоровый, белый, чисто серебряный… Большой, как орел.

В версте от меня, на берегу реки, среди порубки лесной, стояла высокая сосна: оставлена была одна сосна, седая, гнилая, и на обнаженной верхушке ее сидел большой серый ястреб. Со мной не было ружья. Под сосной я увидел много белых перышек и оторванных крылышек в крови. От моих кур японских. Я посмотрел наверх: «Это ты, красавец, моих кур воруешь. Ну, погоди…»

Я пришел домой, взял ружье, зарядил крупной дробью, надел длинное пальто, спрятал под пальто ружье и пошел к сосне. Только я вышел из лесу, ястреб, увидав меня, раскрыл белые крылья и улетел. «Погоди, – думаю, – не уйдешь». Опять дома переоделся, взял шапку у Дедушки, надел рваный тулуп, взял ружье, спрятал под тулуп, пошел. Сидит ястреб на сосне. Увидел меня, улетел.

Я ружье спрятал в хворост неподалеку от сосны, на другой день переоделся в кацавейку, надел картуз, шею завязал шарфом. Взял корзинку, вроде как за грибами. Пошел к сосне. Ястреб увидел меня и улетел.

Через неделю я пошел пешком на станцию. Думаю: пройду округою, заверну к сосне, посмотрю. Очень меня ястреб задел за живое. Иду, вижу: сидит на сосне, не летит. Подошел к самой сосне, а он сверху и смотрит на меня. Я свистнул – хоть бы что. Поднял шишку с земли, бросил. Ястреб никакого внимания на меня. Я хлопнул в ладоши – ничего, не улетал. Ходил кругом сосны, искал камня. Камня нет. Ушел на станцию. Там получил письмо, послал телеграмму и вернулся домой – жалуюсь Дедушке:

– Ястреб, что кур-то наших таскает, вот что со мной делает. Как бы застрелить его?

– Эк, да, – смеясь, сказал Дедушка, – он те знает. Ежели бабой переоденешься, ну тады еще можно думать, что застрелишь, а то он хитер. Вор – потому, но и зорко видит.

Верно, думаю. У тетушки Афросиньи попросил одежу, платья; она всё принесла мне в узле. Переодеваюсь, надеваю башмаки, юбку, кофту, платки навязываю, другим платком завернул бороду, усы, оделся, посмотрел в зеркало – похож на бабу, похож. Взял корзину, а ружье в юбку запрятал и пошел. Ястреб увидал и улетел.

Когда я шел домой, деревню обошел: бабой одет, неловко – узнают.

Жалуюсь охотнику Герасиму, приятелю своему, тот смеется. Говорит:

– Хитер он, видит, что ты, понимает. Погоди, – говорит, – я его хлопну.

Через неделю пришел Герасим.

– Чудно́, – говорит. – Ну и ястребина! Не подпускает нипочем, не подойдешь. Я с ночи сидел, утра дожидался. «Прилетит, – думаю, – сядет на сосну». Картечью зарядил ружье. Вижу – летит. Не сел, высоко пролетел. На-ко вот что. Я залез в хворост, забился, сижу. Почему он? Видит, что ли? Только летал высоко, а не сел. Этакая птица хитрая.

Лето, погода хорошая. Приехали ко мне из Москвы приятели – гости. Обед устроил на террасе, которая выходила в большой сад. За обедом гости, разговоры, смех. Вдруг рядом, у самой террасы, мелькнули с шумом перед нами большие серые крылья, прямо сверху, и огромная птица схватила курицу, быстро поднялась и улетела. Все удивились, выскочили из-за стола в сад, ястреб уж был далеко, и видно было, как в когтях у него висела добыча.

– Ну и ястреб, – удивлялись мои гости, – прямо около нас схватил.

Разбойник-ястреб живет недалеко, а ничего с ним не поделаешь.

К вечеру ко мне пришел какой-то парень с большим мешком за спиной. В мешке что-то ворочалось. И говорит мне парень:

– Лесничий прислал вот. Велел отдать вам птицу, что в мешке. Большенная птица, глаза – как у машины. Сердитая, а смирная, ничего.

И он, развернув мешок, вытащил огромного филина. Филин, мигая большими круглыми глазами, смотрел на нас, поворачивая голову. Чудовищно огромный филин.

– Надо его посадить повыше, а то бы собаки не загрызли, – сказал парень.

– На беседку его, – говорили друзья. – Вот там, в елках.

Филина посадили на крышу беседки.

– Нет ли мелку? – сказал парень.

Достали мел, и парень от лап филина провел мелом черту по крыше до краю беседки.

– Теперь не улетит, – сказал парень, смеясь, – на веревке жил у лесничего. Вот будет думать, что и тут за ногу привязали. Дурак потому. Нипочем не улетит.

Филину дали мяса. Он распустил огромные крылья, почуяв мясо, и как-то особенно защелкал и зашипел. Мясо глотал большими кусками. Но тут же я увидал, как над ним с беспокойством летали птицы: сороки, вороны, голуби, и через десять минут, неизвестно откуда, взялся ястреб. Птицы кричали и кружились над ним в выси. А филин поворачивал голову, даже как-то совсем назад, и щелкал. Высоко над филином я увидел и злодея своего, белокрылого ястреба. Кучи птиц летали над ним.