Тьма императора

– У тебя все получится, Софи! – воскликнул Александр звонко. – Ты очень холошо лисуешь!

– Спасибо, Алекс.

Поначалу было тяжело – сосредоточиться на рисовании, когда вокруг столько людей и все смотрят, что ты делаешь, непросто. Но София очень старалась не обращать внимания на окружающих и заниматься своим делом.

Быстрый карандашный эскиз, а затем, как всегда – два стакана с водой, кисточка, краски, и волшебство началось. Рисование София всегда любила больше, чем все остальное. Интересно, а как у Вано?

Все молчали, даже не переговаривались, только изредка шелестели одеждой, словно понимали, как ей важна тишина. Даже дети вели себя тихо, лишь Алекс иногда вертелся на диване, будто мечтал вскочить с него. Мальчик выдержал минут пятнадцать – потом все-таки встал и, потянув за руку Агату, подошел ближе, вплотную к Софии и ее мольберту. Она, улыбнувшись, обернулась и кивнула.

– Стойте рядом, если вам так интереснее.

Конечно, наследникам было интереснее именно так. Странно, что Алекс выдержал целых пятнадцать минут – все же ему еще не исполнилось и четырех, обычные дети его возраста более непоседливы. Но София давно поняла, что ей достались необычные воспитанники.

На этот раз она была не настолько сосредоточена, чтобы не заметить вспышку огня в камине. Да и Агата с Александром не дали ни малейшего шанса остаться безучастной к появлению в детской императора.

– Папа, папа! – закричали они, бросаясь к камину и чуть ли не прыгая в огонь.

Его величество подхватил их на руки сразу, одной ногой еще находясь в пламени, и у Софии волосы на голове зашевелились, когда она заметила, как огонь ластится к наследникам и самому императору.

Удивительно. Ей было сложно понять, как огонь может не обжигать.

– Добрый вечер, ваше величество, – сказала София, поднимаясь, и поклонилась.

– Добрый. – Он подошел ближе, по-прежнему держа детей на руках, и делал это так легко, словно они ничего не весили. – Вижу, вы рисуете… хм, и Адриана тоже?

– Да, дядя, – раздался от дивана голос, полный ехидства. – А ты против?

Император, продолжавший рассматривать рисунок, даже не обернулся.

– Что ж, Софи, замечательно, – произнес он, проигнорировав выпад племянника. – Но, как я вижу, вы еще не закончили.

– На сегодня все, ваше величество. Основную работу я сделала, дорисую потом, у себя.

– В одиночестве? – Уголки его губ чуть приподнялись, словно он сдерживал улыбку. – Тогда на сегодня можете быть свободны.

– Пап, а почему ты опять называешь Софи на «вы»? – спросил вдруг Александр, и сделал он это по своему обыкновению очень громко. – Мы же договолились.

На пару секунд в детской повисло молчание.

– Я просто еще не привык, Алекс, – ответил император и поставил детей на пол. – Ко всему нужно привыкнуть, даже к такой мелочи. Но ты прав. Софи, ты можешь идти, на сегодня твой рабочий день окончен.

– Спасибо, ваше величество.

Прежде чем опустить глаза, София посмотрела на императора. Всего одно мгновение, но это мгновение показалось ей очень долгим – потому что она успела в полной мере ощутить, до какой степени соскучилась по его величеству. Глупо, как же глупо – она не имеет никакого права скучать по нему, хотеть увидеть и поговорить. Но сердце не спрашивало у Софии разрешения – оно просто отчаянно ударилось о ребра, будто мечтало выпрыгнуть из груди.

– До завтра, ваше величество.

– До завтра, Софи.

Перед тем как все вышли из детской, Арен поймал на себе тревожный взгляд Анны. Разумеется, она давно должна была почувствовать отношение Софии к нему. У Адриана и Анастасии на то, чтобы разобраться в эмоциях маленькой аньян, вряд ли хватило бы жизненного опыта и сил – Риан делал выводы, исходя из своего характера, а вовсе не по причине того, что чувствовал, как эмпат, а вот Анна, конечно, разобралась. И начала тревожиться.

Он заглянул в комнату сестры сразу после ужина, оставив с детьми Викторию. Анна уже уложила спать свою дочь и теперь вязала что-то, сидя у камина. Она всегда любила вязать и шить.

– Арен…

Анна попыталась встать с кресла, но он остановил ее, покачав головой. Сел рядом на пол и улыбнулся, встретив тревожный взгляд.

– Ты беспокоишься, сестра. Почему?

Она вздохнула и, отложив вязание, погладила его по голове, как в детстве.

– Я всегда хотела, чтобы ты был счастлив, Арен. Но иногда мне кажется, что ты расплачиваешься за все ошибки нашей семьи.

Он улыбнулся, перехватывая ее руку и целуя пальцы.

– Кто-то же должен расплачиваться.

Она вновь вздохнула, глядя на него с сочувствием.

– Арен… Я уже давно убедилась в том, что тебя не надо ничему учить, предостерегать, объяснять, к чему приведет тот или иной поступок. Поэтому я просто скажу… Что бы ты ни сделал, каким бы ни было твое решение – я всегда поддержу тебя. Всегда, Арен.

Сейчас императору не нужна была эмпатия, чтобы почувствовать искренность сестры. Анна всегда любила их обоих – и его, и Аарона. Ей тоже было очень больно после случившегося в День Альганны, но она ни разу не упрекнула Арена, не осудила его за убийство брата.

Однако сейчас Анна явно имела в виду не Аарона.

– Ты про Софию?