Тьма императора

Но тут распахнулись двери, и двое слуг вкатили в столовую тележку с блюдом, на котором стоял торт в виде императорского дворца.

– О-о-о-о! – протянули Агата и Александр.

– Их высочествам подарок с кухни! – торжественно возвестил вошедший следом повар и смущенно покраснел. – Приятного аппетита!

– Вот здолово! – воскликнул Алекс звонко. – Софи, давай почаще туда ходить!

– Да я бы с удовольствием, – ответила София серьезно под общий смех. – Но если мы будем делать это слишком часто, то перестанем пролезать в двери.

– Двели можно ласшилить!

– Все хорошо в меру, Алекс, – вмешался император. – Ешь суп. А торт будет на десерт.

Говоря это, его величество посмотрел на Софию и улыбнулся. Щеки ее загорелись, и она поспешно опустила глаза.

А когда подняла их, встретилась с понимающим и очень сочувственным взглядом принцессы Анны.

С проблемами Комитета культуры, науки и образования Арен провозился до вечера. Это был огромный пласт работы, объединявший ученых, врачей, учителей и даже актеров. В последнее время, глядя в уставшее лицо главы комитета, который к тому же был мужем Анны и его зятем, Арен думал о том, что следует разделить комитет на три части. Но дальше мыслей дело пока не заходило – совершенно не было времени.

Потом к нему на аудиенцию попросился Гектор, у которого проблемы вообще не кончались, и императору пришлось перенести ужин. Виктория вернулась еще позже, чем рассчитывала, отпустила Софию и написала ему, что они с детьми отправляются ужинать, потому что «сколько можно ждать».

Император освободился только около девяти вечера и, посмотрев на часы, зашел в камин, чтобы перенестись в столовую. Ни Виктории, ни наследников там уже не было – только слуги убирали посуду.

– Ваше величество?..

Он махнул рукой.

– Убирайте. Я потом поем.

Арен вновь шагнул в камин и построил лифт в детскую.

Жена и дети оказались там. Агата читала вслух книгу, Александр с любопытством слушал, сидя на коленях у Виктории, а она просто пыталась не заснуть.

– Ты поел? – спросила жена, когда он обнял ее и детей. Арен покачал головой, и Виктория нахмурилась. – Ну что ты в самом деле. Иди поешь. Я сама их уложу.

– Позже, – ответил он коротко, садясь на диван и перетягивая Агату к себе на колени. – Продолжай, моя радость. Я хочу послушать.

Дочь улыбнулась, прижимаясь к нему, и стала читать дальше.

На самом деле Арен не слушал. Он, прислонившись щекой к макушке Агаты, вдыхал ее запах.

Она пахла яблоками и сладким тестом. Наверное, этот запах остался на ее волосах после посещения кухни, и император, вдыхая его, чувствовал себя почти счастливым. Такие моменты, когда он обнимал Агату и Александра, были его единственной радостью, его счастьем. Все остальное – печаль, долг и обязанности, от которых он до самой смерти не сможет избавиться.

– Арен, Алекс засыпает, – сказала Виктория тихо. – Я пойду уложу их. А ты поешь, пожалуйста.

– Да, – кивнул он, целуя дочь. Затем поцеловал Александра, коснулся губами щеки жены и шагнул в камин.

Огонь окружал его, ластясь, словно котенок. Пламя плясало вокруг, наполняя глаза, и Арен вдруг вспомнил, как горел тогда, на Дворцовой площади, в День Альганны. Кровь будто кипела, по голове словно молотом стучали, и боль была такая, что ему казалось – он лопнет, разлетится на сотни ошметков кровоточащего мяса.

А перед тем как все это случилось, Арен видел глаза брата. И помнил, что в них не было ничего, кроме желания убить. Плевать на страну, на то, что начнется война, плевать на все – лишь бы убить его.

Как он мог оставить Аарону жизнь после такого?

Пламя плясало вокруг, касалось ладоней… Вот этой рукой он схватил брата за шею. И через эту ладонь выпустил наружу пламя Геенны, которое не оставило от Аарона ничего, кроме горстки пепла.

Император попытался вздохнуть, но не смог. Будто что-то душило.

Арен даже не понял, как так получилось… но, когда он наконец вышел из камина, почему-то оказался не в столовой, а в комнате Софии.

Сегодня совсем не рисовалось. Было тревожно, даже во дворце все казалось каким-то притихшим, и слуги почти не смеялись, не шушукались, как обычно.

София узнала, в чем дело, только за ужином.

– Я сама не сразу вспомнила, – сказала Мэл, потерев глаза и зевнув. – Демоны, устала так… Утром начала убираться у Анастасии, смотрю – она словно не в себе. Я спросила осторожно, в чем дело. Она и ответила, что у ее отца сегодня день рождения.

София резко выдохнула.

День рождения его высочества Аарона… Аарона-предателя. Ясно, в чем дело. Ни Ванессы, ни Анастасии, ни Адриана на обеде не было. Символично…

Сначала она хотела зайти к принцессе, но потом решила, что сделает это завтра. А сегодня не стоит вмешиваться. В конце концов, София Анастасии никто, и еще неизвестно, обрадуется ли она ее визиту.

После позднего ужина София поднялась к себе, поговорила с мамой и сестрами по браслету, а затем пошла в ванную. Про Вагариуса она матери так и не сказала. Наверное, следовало бы, но…

Но каждый раз, глядя на взволнованное лицо Синтии, София не хотела волновать ее еще больше. Пообщается с ним сама, привыкнет, а потом уж приведет домой.