Тьма императора

– Не паясничай, Адриан. – Арен зажег в ладони очередной огненный шар, и племянник сразу выпалил:

– Да ясно, ясно. Развлеку их. Все?

– Нет. Твоя работа.

– Ра… работа? – Адриан с опаской смотрел на огненный шар, который император даже не думал гасить.

– Работа. Или ты забыл, что состоишь на службе в научно-исследовательском институте артефакторики? С завтрашнего дня чтобы начал ходить туда. Каждый день не менее шести часов, Адриан. В том числе – в выходные. Если доложат, что прогуливаешь или плохо выполняешь свои обязанности… – Арен усмехнулся. – Будет плохо.

– И насколько плохо мне будет? – процедил мальчишка, поджав губы. – Станешь гонять по дворцу и швыряться в меня огнем?

– Нет. Отправлю к Геенне вместе с Арчибальдом.

Вот теперь племянник испугался по-настоящему.

– Я же артефактор!

– Ты – демонов бездельник! – рявкнул Арен. – Если ты артефактор, ходи на работу! А если нет – пойдешь на корм демонам. Все понял, Адриан?

Кажется, если бы племянник мог – убил бы императора.

– Понял, – ответил будто через силу. – Ненавижу тебя.

– Я в курсе.

Вечером в понедельник император вновь не пришел, но София и не ждала его теперь. Глупо было ждать – у него дела, семья, свои планы, а она больше не изъявляла желания поговорить. С чего вдруг он должен приходить?

Да и к лучшему, что не приходит. Она и так о нем все время думает, зачем усугублять?

Последний раз София влюблялась, еще когда училась в институте. И тот раз, так же как и предыдущий, ничем особенным не кончился. Только в первый раз она лишь смотрела на объект своей влюбленности, а во второй успела повстречаться, но быстро разочаровалась. Может, и теперь со временем разочаруется?

Хорошо бы.

Вечером и утром София пыталась нарисовать Вано Вагариуса. Таким, каким она увидела его в момент прощания, когда он слабо, но все же радостно улыбнулся и тепло посмотрел на нее.

И тем не менее, несмотря на улыбку и теплоту взгляда, рисовать его она могла только черной краской. Потому что в этом человеке жила печаль. Ее было так много, что Софии казалось, она чувствует горечь во рту, когда рисует.

Хотелось раскрасить картинку, расцветить ее, сделать яркой. И не потому что Вано – ее дедушка, а просто. Хороший же человек, а зачем-то почти похоронил себя.

Разве так можно?

После завтрака, традиционно поболтав с Мэл, София поднялась в детскую – и застала там императора.

Вспышка радости мгновенно сменилась тревогой. У его величества было очень странное лицо. Почти как у Вано Вагариуса.

– Доброе утро, Софи, Софи! – кричали дети, обнимая ее, а София, обнимая их в ответ, смотрела на императора. Хотелось спросить, что случилось, но язык не поворачивался. Это ведь не ее дело.

– Сегодня опять допоздна, Софи, – сказал император, даже не поздоровавшись. – Виктория перенесла со среды несколько мероприятий. Зато завтра она полдня свободна, поедете вместе к друзьям Алекса и Агаты. – Он слабо улыбнулся, когда наследники восторженно заголосили. – Тише, тише, а то у меня уже в ушах звенит.

– Прости, пап, – хихикнула Агата, не переставая прыгать, как мячик. – Мы рады! Жаль, что ты с нами не поедешь.

Он кивнул, наклонился, чтобы поцеловать обоих, а потом шагнул в камин.

– Папа сегодня почему-то не позавтракал, – сказала наследница тихо, когда пламя в камине перестало бушевать. – Только полчашки чая выпил, и все.

София вздохнула. Сердце ее тревожно билось, но что она могла сделать? Даже просто спросить – и то нельзя.

– У меня есть идея, – произнесла она нарочито бодро. – Давайте-ка сейчас отправимся на дворцовую кухню!

– Куда-а-а? – Агата и Александр вытаращили глаза.

– На кухню. И сделаем вашему папе… ну, например, яблочную пастилу. Любит он пастилу?

– Да-а-а-а!!!

Вот это визг. Действительно – в ушах звенит.

– И передадим ему на совещание. То, что сделаете вы, он обязательно съест!

Агата и Александр прыгали, улыбаясь, как два счастливых зайца, и София тоже улыбнулась.

Император будет рад. В этом она была совершенно уверена.

Раз в две недели по вторникам к императору на совещание приходил главный дворцовый управляющий – докладывал о происходящем во дворце. Иногда Бруно заходил и в течение недели, но официальное время для дворцовых дел было выделено именно во вторники.

Совещания эти длились недолго – жизнь во дворце давно наладили, как часы. Хотя эти часы здорово сбились после смерти Аарона, когда пришлось допрашивать всю прислугу и охранников. И если бы только допрашивать – арестовывать тоже.

– Ваше величество… – Бруно на мгновение запнулся, но продолжил: – Я думаю, это вам охрана не доложит, а надо бы, наверное. Поэтому я решил сказать. К Матильде ее величество относилась изначально ровно, а вот остальных она не очень любит. Вы же помните, горничные чередуются, когда Матильды нет. И они стали говорить, что в последнее время… характер ее величества стал более мягким.

Арен задумался. Что-то он не заметил.

– В последнее время – это два-три дня?