Ткач Кошмаров

– Какова вообще цель нападения? Простая демонстрация собственных сил?

– Нет. Во всяком случае, не только, – отозвался Ник. – Они освободили всех, кого пленил Трибунал. Выпустили всех полуночных ведьм и колдунов.

Морриган сглотнула. Перевела взгляд на Дэмьена, напряженно наблюдающего за разговором.

– И что произошло? Где они сейчас?

– А как ты думаешь, раз тюрьму Трибунала превратили в гладиаторскую арену? – невесело усмехнулся Ник. – Сначала отступники выместили свою злобу на надзирателях и тюремных служащих, помогая Дикой Крови закончить начатое. Потом ринулись кто куда. Одни – то ли несправедливо обвиненные, то ли просто более сообразительные – уже залегли на дно. Другие словно впали в неистовую ярость. И уже не смогли остановиться.

– Кенгьюбери… – сдавленно сказала Морриган.

Тюрьма находилась за пределами города, но что такое расстояние для тех, кто способен призвать временный портал и кому плевать на правила, установленные Трибуналом, который они помогали уничтожать?

Морриган могла сколько угодно скитаться по Ирландии, сколько угодно жить в Пропасти и считать себя ее частью, но Кенгьюбери навсегда останется для нее родным и любимым городом.

Городом, который какие-то слетевшие с катушек твари пытаются разорвать в клочья.

Дэмьен порывисто поднялся с кресла. Принялся широкими шагами мерить пространство, как делал всякий раз, когда что-то выводило его из равновесия.

«Тебе-то что до Верхних городов? И до одного конкретного города?» – промелькнуло в голове Морриган раздраженное.

– Сначала полуночные колдуны вместе с существами древней крови осадили резиденцию Трибунала, потом напали на здание суда, – глухим голосом продолжал Ник. – Там шел процесс над одним из отступников. Всю охрану перебили. Многие люди, пытаясь выбраться из зала суда, пострадали в давке.

Морриган прикрыла глаза. Как много невиновных погибнет, пока Дикая Кровь вершит собственную справедливость? Скольким придется страдать за чужую правду?

«Они, вероятно, не считают ее чужой. Считают, что действуют во благо каждого… Вот только каждого не спросили».

Они ответственны за смерть надзирателей, которые просто выполняли свой долг, защищая город от таких вот сумасшедших. За смерть случайных, попавших под горячую руку прохожих. За смерть ребенка, затоптанного насмерть, пока толпа в страхе бежит прочь от озверевших полуночников.

– Я буду держать тебя в курсе, – пообещал Ник, и его лицо исчезло со стены.

Морриган его не услышала. Стояла, сжимая и разжимая кулаки. Внутри закипала ярость – брошенная в сухой трут искра, превращенная в пожар. Дэмьен, о присутствии которого она успела забыть, замерев на мгновение, шагнул к ней.

– Это не твоя война, – непривычно мягко сказал он.

– Разве? А чья тогда? Кто защитит тех, кто… – Морриган осеклась, помрачнев.

«Решила стать героиней в развевающемся за спиной белоснежном плаще? Взгляни в глаза правде. Ты – не Ник. И даже не Клио. Ты – ведьма-отступница».

Или же такой ее нарекли другие? Если бы Морриган и впрямь не было дела до чужих ей людей, она бы не отказалась от полуночной силы и не стала бы охотницей.

Морриган поморщилась. Да что с ней такое? Сначала ноктурнизм как попытка уйти от полуночной магии, сейчас – отчаянное до зуда желание поймать проклятых Диких и устроить им знатную трепку. Неужели она, не отдавая себе отчета, пытается обмануть собственную природу? Изменить свой образ в чужих глазах? Притвориться кем-то иным, больше похожим на Ника и Клио – истинных защитников, людей, готовых жертвовать ради других?

Одно Морриган знала наверняка: она не хотела становиться похожей на мать, которая порой притворялась благодетелем, а в прошлом шла по головам и трупам. И в их семье, и в окружающем ее мире и без того достаточно лицемерия.

Выпав из реальности на время страстного мысленного монолога, Морриган вдруг обнаружила, что Дэмьен смотрит на нее. Странным, вдумчивым и проникновенным взглядом, будто ищет что-то в ее глазах или что-то для себя пытается понять.

– Что? – спросила Морриган резко – как всегда, когда не понимала чужие мотивы и готовилась предположить самое худшее.

По губам берсерка скользнула мимолетная усмешка, но взгляд он отводить не стал.

– Как я и говорил когда-то… Ты умеешь удивлять.

От его слов закололо кончики пальцев. Новым, иным зудом, вызванным желанием прикоснуться к его лицу, пробежаться подушечками пальцев по вытатуированным на висках кельтским символам. Пройтись по колкому ежику волос, сорвать рубашку и пройтись вдоль позвоночника по уже иным кельтским рунам. А потом и по всем другим татуировкам, незаслуженно оставшимся без ее внимания…

Не успела Морриган додумать окончание этой вожделенной сцены, как Дэмьен отстранился, остудив свой взгляд на несколько градусов. Как делал всегда, когда слишком сильно сближался с ней – и в прямом смысле, и в переносном. Будто боялся обжечься.

«Иди ты к демону, Дэмьен Чейз», – уже почти привычно подумала Морриган.