Тигры Редфернов

— О! — Энджел вложил в один звук столь много, что Маргарет не утерпела, подняла голову и грозно спросила:

— Что вы от меня скрываете? Вы на что-то намекаете, но я никак не пойму на что!

Наставник воззрился на нее сначала удивленно, потом недоверчиво и, наконец, ошеломленно.

— То есть как вы не понимаете? Разве вы не понимали, что с вами хотели сделать матросы Ройзмана?

— Что-то омерзительное, — тихо сказала Маргарет. — Но при чем тут они? Вы же не станете делать то же самое?

— О боже, — пробормотал Энджел и отодвинулся.

— Вы не хотите меня трогать, потому что эти люди меня трогали? — дрогнувшим голосом спросила девушка. — Вам противно?

— Конечно, нет! Как вам пришла в голову такая дичь?!

— Тогда почему вы сердитесь?

Он молча посмотрел на Маргарет, притянул к себе и обнял.

— Никогда, — пробормотал он, — никогда больше не повторяйте такой ереси.

…ей никогда не было так уютно и спокойно, как сейчас, когда они лежали, прижавшись друг к другу, и она чувствовала ровное глубокое дыхание Энджела, его особый запах, стук его сердца. Она и не знала, что у мужчины может быть такая приятная на ощупь кожа… Маргарет поглаживала носочком туфельки его ногу. Ни один ее ухажер не мог с ним сравниться.

— Давайте пока оставим это, — проговорил хрипло Энджел. — Вам нужно время, чтобы все забылось. А потом…

— Потом? — подтолкнула его Маргарет.

— Потом я дам вам книжку.

— Какую?

— Анатомический атлас.

— Зачем? — после секунды изумленного молчания поинтересовалась девушка.

— Затем, чтобы вы изучили неочевидные под одеждой отличия мужчин и женщин.

— Почему вы сами не можете мне этого объяснить?

— А как вы себе это представляете? — осведомился Энджел с каким-то странным выражением на лице.

— Тогда покажите.

Он прикрыл глаза ладонью и пробормотал:

— Как? Как вы смогли дожить до такого возраста и… в годы моей юности даже запертые в монастыре двенадцатилетние девицы — и то ухитрялись узнать!

— Узнать что? Ну Энджел! — Маргарет нетерпеливо его затормошила.

Он некоторое время молчал, видимо, собираясь с мыслями, вздохнул и проворчал:

— Почему этим вообще не озаботилась ваша мать? Она что, решила отложить это до вашей свадьбы?

— При чем здесь моя свадьба?

Энджел вперился в нее пронизывающим взором и медленно произнес:

— Маргарет, как вы представляете себе первую брачную ночь?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — пожаловалась девушка, вконец запутавшись. — Какое отношение чья-то брачная ночь имеет к вашим объяснениям? Почему вы не можете мне просто показать?

— Если я вам покажу, то ваша девственность необратимо пострадает.

— Почему?

— Господи, до чего я дожил… — с тоской пробормотал Энджел.

Маргарет возмущенно засопела. Наставник скрывал от нее что-то важное, а туманные намеки она терпеть не могла с детства. Но если Энджел не хочет рассказать, из него клещами ответа не вытащишь, поэтому девушка не стала настаивать на немедленном срыве покровов.

— Как вы сюда попали?

— Ваш родители снова поставили зеркало в гардеробной. Наверное, надеялись, что вы вернетесь или Лонгсдейл найдет способ вас выследить. — Редферн сел и стал застегивать рубашку. — Куда вы хотите — в замок или в Авентин?

Маргарет притихла. Он выжидательно смотрел на нее.

— Я должна сказать маме и папе.

Энджел нахмурился, отвел взгляд и опустил голову.

— Я был неправ, когда запретил вам встречаться с ними, — наконец сказал он. — И был неправ, когда вынудил вас оставить дом.

— Вы меня не вынуждали.

— И к чему это привело? Я едва смог вас защитить, и если вы намерены остаться, то не надо заставлять себя… — Его тон становился все более раздраженным, и Маргарет мягко сказала:

— Я себя не заставляю. И тогда не заставляла, и сейчас.

— Я не хотел… и сейчас не хочу, чтобы вы виделись с ними. Но…

— Почему не хотите? — спросила Маргарет. Наверное, Энджел опасался, что ее семья причинит ей вред, но колоть его тем, что не все семьи такие же, как его собственная, было неправильно. Особенно сейчас.

— Вы сможете встречаться с ними так часто, как захотите. Впрочем, если вы решите остаться здесь, то я… — Энджел сжал губы, но потом все-таки с усилием выдавил: — Мы придумаем что-нибудь с вашим обучением, если… если вы хотите продолжить.

Это далось ему нелегко, и он угрюмо замолчал. Маргарет знала, как тяжело ему признавать свою неправоту и уступать другим. Она взяла наставника за руку и шепнула:

— Я скоро вернусь. Дождитесь меня.

17 сентября

Этим утром последние матросы с «Кайзерштерн» отправились восвояси. Дело можно было считать закрытым. Натана такой результат, понятно, не устраивал, однако поделать с этим комиссар ничего не мог. Почти весь департмент до сих пор разгребал последствия городского бунта, которые вызывали ностальгию по революционным временам и декрету «пуля на месте» за уголовные преступления. Кроме того, даже если Бреннон и не оказался бы занят с утра до ночи, то он все равно не мог придумать, что делать с Ройзманом. Не находилось не то что способа привлечь гада к суду, но даже способа доставить его в этот самый суд.