The Man of Property — Собственник

He was too pale, a greyish tinge all over his face; he poured out water, and began feverishly washing.	Бледное, посеревшее лицо; он налил воды в таз и с лихорадочной быстротой умылся.
Her silver-mounted brushes smelt faintly of the perfumed lotion she used for her hair; and at this scent the burning sickness of his jealousy seized him again.	От серебряных щеток исходил слабый запах эссенции, которой она мыла волосы; и этот запах снова разбудил в нем мучительную ревность.
Struggling into his fur, he ran downstairs and out into the street.	Натягивая на ходу пальто, он сбежал вниз и вышел на улицу.
He had not lost all command of himself, however, and as he went down Sloane Street he framed a story for use, in case he should not find her at Bosinney's.	Но самообладание еще не покинуло его; идя по Слоун-стрит, он придумал, что сказать, если Ирэн не окажется у Босини.
But if he should?	А если она там?
His power of decision again failed; he reached the house without knowing what he should do if he did find her there.	Его решимость опять исчезла; он подошел к дому Босини, не зная, что сделать, если застанет у него Ирэн.
It was after office hours, and the street door was closed; the woman who opened it could not say whether Mr. Bosinney were in or no; she had not seen him that day, not for two or three days; she did not attend to him now, nobody attended to him, he….	Конторы в нижних этажах уже кончили работу, и входная дверь была заперта; женщина, открывшая ему, не могла сказать наверное, у себя ли мистер Босини; она не видела его ни сегодня, ни вчера, ни третьего дня; она уже больше не убирает у него, у него теперь никто не убирает, он…
Soames interrupted her, he would go up and see for himself.	Сомс прервал ее, сказав, что пойдет наверх и посмотрит сам.
He went up with a dogged, white face.	Он поднялся по лестнице бледный, с упрямо сжатыми зубами.
The top floor was unlighted, the door closed, no one answered his ringing, he could hear no sound.	На верхней площадке было темно, дверь оказалась запертой, на его звонок никто не ответил, из квартиры Босини не доносилось ни звука.
He was obliged to descend, shivering under his fur, a chill at his heart.	Сомсу не оставалось ничего другого, как сойти вниз; он дрожал в меховом пальто, его сердце сжимал холод.
Hailing a cab, he told the man to drive to Park Lane.	Подозвав кэб, он велел отвезти себя на Парк-Лейн.
On the way he tried to recollect when he had last given her a cheque; she could not have more than three or four pounds, but there were her jewels; and with exquisite torture he remembered how much money she could raise on these; enough to take them abroad; enough for them to live on for months!	Дорогой Сомс старался вспомнить, когда он в последний раз дал ей чек. У нее должно остаться не больше трехчетырех фунтов, но есть еще драгоценности; и мысль о том, сколько денег она может получить за них, была для него утонченной пыткой — хватит обоим на поездку за границу, хватит на много месяцев вперед!
He tried to calculate; the cab stopped, and he got out with the calculation unmade.	Он попробовал подсчитать точно; кэб остановился, и Сомс вышел, так и не успев ничего подсчитать.
The butler asked whether Mrs. Soames was in the cab, the master had told him they were both expected to dinner.	Дворецкий спросил, приехала ли миссис Сомс, — хозяин сказал, что к обеду ждут их обоих.