The Man of Property — Собственник

In fancy he saw them gaping round the tortured lover; and grinned as he thought of some respectable, newly-married spectre enabled by the state of his own affections to catch an inkling of what was going on within Bosinney; he fancied he could see his mouth getting wider and wider, and the fog going down and down.	И он представлял себе, как все будут глазеть на несчастного; и ухмылялся, думая о каком-нибудь почтенном, недавно женившемся призраке, который по своему положению молодожена мог хотя бы в малейшей степени понять, что творилось с Босини; представлял, как тот все шире и шире будет разевать рот и как в открытый рот набьется туман.
For in George was all that contempt of the middle-class-especially of the married middle-class-peculiar to the wild and sportsmanlike spirits in its ranks.	Джордж питал презрение к представителям своего класса, особенно к женатым, — презрение, характерное для бесшабашной спортсменской верхушки этого класса.
But he began to be bored.	Но Джорджа уже одолевала скука.
Waiting was not what he had bargained for.	Такое долгое ожидание не входило в его расчеты.
'After all,' he thought, 'the poor chap will get over it; not the first time such a thing has happened in this little city!' But now his quarry again began muttering words of violent hate and anger.	"В конце концов, — подумал он, — бедняга как-нибудь успокоится; такие истории в нашем городке не диво" Но тут его дичь снова принялась бормотать слова ненависти и злобы.
And following a sudden impulse George touched him on the shoulder.	И, повинуясь внезапному импульсу, Джордж тронул Босини за плечо.
Bosinney spun round.	Босини круто повернулся.
"Who are you?	— Кто это?
What do you want?"	Что вам нужно?
George could have stood it well enough in the light of the gas lamps, in the light of that everyday world of which he was so hardy a connoisseur; but in this fog, where all was gloomy and unreal, where nothing had that matter-of-fact value associated by Forsytes with earth, he was a victim to strange qualms, and as he tried to stare back into the eyes of this maniac, he thought:	Джордж с честью вышел бы из такого положения при свете фонарей, в обыденной обстановке, в которой он так искусно ориентировался; но в этом тумане, где все казалось таким мрачным, таким нереальным, где все теряло свою привычную ценность, неотделимую в представлении Форсайтов от вещного мира, его вдруг сковала какая-то нерешительность, и, стараясь не сморгнуть перед взглядом этого одержимого, он подумал:
'If I see a bobby, I'll hand him over; he's not fit to be at large.'	"Увижу полисмена, сдам ему на руки этого субъекта. Его нельзя оставлять на свободе".
But waiting for no answer, Bosinney strode off into the fog, and George followed, keeping perhaps a little further off, yet more than ever set on tracking him down.	Не дожидаясь ответа, Босини снова скрылся в тумане, и Джордж последовал за ним, на этот раз держась немного дальше, но твердо решив не прекращать погони.
'He can't go on long like this,' he thought.	"Не может же это продолжаться без конца, — думал он.
'It's God's own miracle he's not been run over already.'	— Просто чудо, что его до сих пор не задавили!"
He brooded no more on policemen, a sportsman's sacred fire alive again within him.	Джордж забыл о полисмене, священный огонь охоты снова разгорелся в нем.