The History of Bones: A Memoir: A Memoir

Это было еще до появления The Lounge Lizards. Вместо этого я собирался написать и записать музыку к фильму, а потом принести ее к людям с деньгами и играть, пока я объясняю сюжет. Это было бы более реально и захватывающе, и я бы легко получил деньги.

Да, я понимаю, что это было наивно.

Когда я писал эту музыку, Джим Фуратт спросил меня, какая группа могла бы выступить на разогреве у оркестра Питера Гордона "Любовь к жизни" в понедельник вечером в клубе "Ура" на Шестьдесят второй улице.

Я сказал: "О, моя группа".

"У вас есть группа?"

"Конечно".

У меня не было группы, но Эван только что переехал в Нью-Йорк. Мы с Арто Линдси устраивали отличные джемы с Сетом Тиллеттом и Джеймсом Наресом, а иногда и с Эриком Митчеллом. Однажды мы играли перед публикой на телевизионной вечеринке Глена О'Брайена. Мы исполнили песню Телониуса Монка "Well You Needn't". Джеймс играл на барабанах, а Арто и Сет безудержно орудовали гитарами. Я играл на альте и фактически исполнял главу песни поверх той неразберихи, которую они затеяли. Все девушки бросились к авансцене и стали кричать. Это очень приятно, когда девушки так делают.

Мы знали только одну песню, поэтому, когда она закончилась, а девочки продолжали кричать, мы сыграли ее снова. По дороге домой я ехал в такси с Лейзой и еще несколькими людьми, все были полны восторга. Мы проехали мимо хозяйственного магазина с большой вывеской "Вращающиеся электроинструменты". Приехав домой, я позвонил Джеймсу и сказал: "Мы должны назвать группу The Rotating Power Tools!". Джеймсу идея понравилась, но потом мы больше никогда не играли.

Итак, 4 июня 1979 года The Lounge Lizards состояли из: Арто на двенадцатиструнной электрогитаре, Danelectro, которую он, кажется, купил в Sears; Эван на органе Farfisa; и я на альте и сопрано. Арто привлек Антона Фиера для игры на барабанах, а я позвал Стива Пикколо, который играл в моей группе Crud в старших классах школы, для игры на басу.

Стив Пикколо был настоящим гением. Его IQ составлял 170 или любое другое число, делающее человека гением. В двадцать четыре года он уже был вице-президентом Merrill Lynch на Уолл-стрит. Стив был невероятно музыкален и всего на дюйм отставал от Пола Маккартни в умении сочинять мелодичные басовые партии. На первый концерт он пришел в костюме с Уолл-стрит и с басом в клетчатой пластиковой сумке. Пикколо был настолько жестким и прямым, что мы шутили, что подмешиваем героин в его кофе. Через полгода он уже был под кайфом и торговал наркотиками, а шприцы лежали в стаканчике на его столе, как в стаканчике, в котором обычно держат ручки.

У нас была одна репетиция. Каждый привнес в эту ситуацию что-то свое. Я уже написал мелодии, но то, что все добавили - Арто с его катаклизмической гитарой, странные решения Эвана на органе, надежные ударные Антона и мелодическое и гармоническое чувство Стива - действительно сделало это нечто уникальное и особенное. Я научился кое-чему у Джеймса Ченса и Contortions, что немного раскрепостило меня. Подспудный рев дикого диссонанса, издаваемый частью группы, помогал ей вырваться из рутины, в которую превратился джаз. Мое сердце и корни были в основном в джазе и классической музыке, но после Колтрейна я чувствовал, что не было ничего, никакого большого голоса, который бы продвигал его вперед. Теперь джаз играли для людей, которые ели свой ужин. Слово "джаз" стало синонимом скуки. Казалось анахронизмом думать о том, чтобы попытаться сделать что-то по-настоящему музыкальное в этом мире.

Репетиция была немного неясной и зыбкой. Что это было? Я не знал, что это было и что должно было быть, и все не сходилось. В ночь концерта мы скинулись и купили грамм кокса, который мы нюхали у моего дяди Джерри за углом от клуба, пока его не было в городе. Музыка, волшебным образом, силой, собралась на сцене. Она действительно сошлась, и я уверен, что этому способствовала безрассудная сила кокаина. Хотя кокаин испортил десятки последующих концертов, он, безусловно, укрепил первый.

Мы находимся в раздевалке, и тут дверь распахивается. Люди сходят с ума. Разбивают вещи. Никто никогда не слышал ничего подобного. Не было ничего подобного. Лейза сделала то, что у нее отлично получается, и собрала всех, чтобы увидеть это.

"Как вы называете эту музыку?"

И я, не задумываясь, говорю: "Это фальшивый джаз".

В тот момент я подумал, что это неплохое решение, просто выкину его на ветер. Но это закрепилось на двадцать лет. Оно застряло на сорок лет, оно застряло. И до сих пор держится. Когда музыка не имела ничего общего с понятием "фальшивый джаз", 2473 ленивых журналиста искали The Lounge Lizards, видели их и говорили: "О, это красочно, я так и назову". Этот дурацкий ярлык "фальшивый джаз" прилип к моим волосам, как ужасная жвачка.