The Corporation and the Twentieth Century

Все это не означает, что наука и экспертиза не играют ценной роли в государственной политике, понимаемой в первую очередь как предоставление общественных благ. Но даже когда наука и экспертиза играли ценную роль, конфликтующие интересы не исчезали и не укрощались. Хорошим примером является история регулирования пищевых продуктов и лекарств. Из-за революции в массовом распространении, которую описал Чандлер, американцы все чаще стали потреблять упакованные продукты, качество и безопасность которых они не могли дешево оценить. Брендинг и рост сетевых магазинов стали одним из ответов на эту проблему, поскольку заложнический капитал, воплощенный в доброй воле бренда, обеспечивает определенную гарантию качества. 81 Но наука о болезнях животных и безопасности продуктов питания все еще находилась в зачаточном состоянии, и настоящим общественным благом было развитие этой науки. Достижения в области химии и смежных наук также привели к открытию новых продуктов и процессов, которые угрожали устоявшемуся сельскохозяйственному бизнесу. Например, чикагские мясокомбинаты, обойдя французский патент, начали производить маргарин в больших количествах, используя побочные продукты своей деятельности, чтобы воспользоваться преимуществами экономии. 82 Поскольку маргарин стоил всего в два раза дешевле масла, недавно организованная молочная промышленность немедленно приняла меры, что, возможно, стало самой успешной кампанией в истории одной отрасли по использованию правительства, чтобы поставить в невыгодное положение другую. Штаты запрещали и облагали маргарин налогами, требовали высоких регистрационных сборов для дистрибьюторов. Когда этого оказалось недостаточно, федеральное правительство ввело высокий налог на весь маргарин, подкрашенный под масло. 83 Молочная промышленность осуждала подкрашивание маргарина как "фальсификацию", несмотря на то, что из-за его высокой стоимости именно масло, вероятно, считалось самым фальсифицированным продуктом питания в XIX веке.

Разумеется, в ту эпоху существовали серьезные проблемы, связанные с болезнями животных и безопасностью продуктов питания. Уже в 1884 году Конгресс создал Бюро животноводства при Министерстве сельского хозяйства для борьбы с заразными болезнями животных. Это было первое полноценное научное агентство в федеральном правительстве, опередившее даже то, что впоследствии стало Национальным институтом здоровья, и оно добилось заметных успехов как в научном, так и в политическом плане в борьбе со вспышками заболеваний. 84 После принятия Закона об инспекции мяса в 1891 году Бюро создало Отдел инспекции мяса. Крупные упаковщики, которые были равнодушны или выступали против закона, стали теплее относиться к инспекции мяса, видя, как исчезают иностранные запреты на американский импорт. Началось давление с требованием распространить инспекцию на экспорт и все межштатные поставки; мясокомбинаты, в свою очередь, надеялись на облегчение транзакционных издержек, связанных с регулированием на уровне нескольких штатов. В целом усиливалось давление в пользу безопасности продуктов питания, часто выражаемое в терминах правдивости маркировки. 85 Сильную поддержку "чистоте" продуктов питания оказывали такие группы, как Женский христианский союз умеренности, уже глубоко обеспокоенные тем, что американцы употребляют в пищу. Многие деловые круги также выступали за федеральную сертификацию ингредиентов, которая, как они надеялись, поможет им бороться с подражателями, фальсифицированными или иными. И снова все хотели принять закон, хотя сами законы и причины их принятия были разными. Действительно, Закон об инспекции мяса и Закон о чистых продуктах и лекарствах, подписанные в один и тот же день в 1906 году, были похожи на Закон Шермана в том, что они излучали символическую политику. Марк Лоу и Гэри Либекап показали, что то, во что верит большинство людей, на самом деле правда: то, что склонило политические чаши весов, было знаменитой журналистикой эпохи, в которой "Джунгли" Эптона Синклера не были даже самым важным примером. 86