Терпимость

И увы! Рабле, как только он окончил школу, стал заметным человеком. Не потому, что он любил пить хорошее вино и рассказывал забавные истории о своих собратьях-монахах. Он поступил гораздо хуже, он поддался соблазну злого греческого языка.

Когда слух об этом впервые дошел до настоятеля его монастыря, было решено обыскать его келью. Было обнаружено, что он полон контрабандной литературы: копия из Гомера, одна из Нового Завета, одна из Геродота.

Это было ужасное разоблачение, и его влиятельным друзьям потребовалось немало усилий, чтобы вытащить его из этой передряги.

Это был любопытный период в развитии Церкви.

Первоначально, как я уже говорил вам, монастыри были передовыми постами цивилизации, и как монахи, так и монахини оказали неоценимую услугу в продвижении интересов Церкви. Однако не один Папа Римский предвидел опасность, которая может исходить от слишком сильного развития монашеских институтов. Но, как это часто бывает, только потому, что все знали, что с этими монастырями нужно что-то делать, ничего так и не было сделано.

Среди протестантов, по-видимому, существует мнение, что католическая церковь – это спокойный институт, которым тихо и почти автоматически управляет небольшая группа высокомерных автократов и который никогда не страдает от тех внутренних потрясений, которые являются неотъемлемой частью любой другой организации, состоящей из простых смертных.

Нет ничего более далекого от истины.

Возможно, как это часто бывает, это мнение было вызвано неправильным толкованием одного-единственного слова.

Мир, пристрастившийся к демократическим идеалам, легко приходит в ужас при мысли о “непогрешимом” человеке.

“Должно быть, легко, – гласит популярный аргумент, – управлять этим большим учреждением, когда достаточно одному человеку сказать, что это так, чтобы все остальные упали на колени, закричали ”аминь” и повиновались ему".

Человеку, воспитанному в протестантских странах, чрезвычайно трудно составить правильное и справедливое представление об этом довольно сложном предмете. Но если я не ошибаюсь, “непогрешимые” высказывания верховного понтифика так же редки, как конституционные поправки в Соединенных Штатах.

Более того, такие важные решения никогда не принимаются до тех пор, пока предмет не будет тщательно рассмотрен, а дебаты, предшествующие окончательному вердикту, часто сотрясают само тело Церкви. Таким образом, такие заявления являются “безошибочными” в том смысле, что наши собственные конституционные поправки являются безошибочными, потому что они являются “окончательными” и потому, что предполагается, что все дальнейшие споры прекратятся, как только они будут определенно включены в высший закон страны.

Если бы кто-нибудь заявил, что управлять этими Соединенными Штатами легко, потому что в случае чрезвычайной ситуации все люди твердо стоят за Конституцию, это было бы таким же заблуждением, как если бы он заявил, что все католики, которые в высших вопросах веры признающие абсолютную власть их Папы – это послушные овцы, которые отказались от всякого права на собственное мнение.

Если бы это было правдой, обитателям Латеранского и Ватиканского дворцов жилось бы легко. Но даже самое поверхностное изучение последних полутора тысяч лет покажет прямо противоположное. И те поборники реформатской веры, которые иногда пишут, будто римские власти не знали о многих пороках, которые Лютер, Кальвин и Цвингли осуждали с такой яростью, либо не знают фактов, либо не совсем справедливы в своем рвении к благому делу.

Такие люди, как Адриан VI и Климент VII, прекрасно знали, что с их Церковью происходит что-то очень серьезное. Но одно дело – высказывать мнение, что в государстве Дания есть что-то гнилое. Совсем другое дело – исправлять зло, как предстояло узнать даже бедному Гамлету.

И этот несчастный принц не был последней жертвой приятного заблуждения, что сотни лет плохого правления могут быть отменены в одночасье бескорыстными усилиями честного человека.

Многие умные россияне знали, что старая официальная структура, которая доминировала в их империи, была коррумпированной, неэффективной и представляла угрозу безопасности нации.

Они приложили титанические усилия, чтобы провести реформы, и потерпели неудачу.

Сколько наших граждан, которые хоть на час задумались над этим вопросом, не видят, что демократическая, а не представительная форма правления (как предполагали основатели Республики) в конечном итоге должна привести к системной анархии?

И все же, что они могут с этим поделать?

Такие проблемы, к тому времени, когда они начали привлекать внимание общественности, стали настолько безнадежно сложными, что их редко удается разрешить иначе, как социальным катаклизмом. А социальные катаклизмы – это ужасные вещи, от которых большинство мужчин уклоняются. Вместо того чтобы впадать в такие крайности, они пытаются починить старую, ветхую технику и тем временем молятся, чтобы произошло какое-нибудь чудо, которое заставит ее работать.