Теплый дом. Том II: Опекун. Интернат. Благие намерения. Детский дом (записки воспитателя)

Но вернемся к Тане. Где-то в Молдавии у нее есть отец, и она была счастлива, когда он вдруг отыскался. Но, уехав к отцу в Молдавию, Таня скоро вернулась. И вот еще одна из важных коллизий родственных взаимоотношений. Девочка выросла коллективистом в детском доме, где, как бы ни было одиноко каждому из детей, все-таки сохраняются важнейшие общественные и нравственные ценности. Ее отец оказался стяжателем. И хотя это стяжательство примитивно по своей сути — вырастив яблоки или еще какие-то фрукты в своем саду, он тут же стремится их подороже продать, — есть ли тут что-то очень преступное, ведь вырастил он эти фрукты своим собственным трудом? Все же мы на стороне жесткого Таниного решения.

Она возвращается в детский дом, к своим старым правилам и старым истинам. У детского дома и детского коллективизма рядом с множеством сложностей и недостатков есть все-таки великолепное преимущество: дети ненавидят отсутствие прямоты и истинности.

И вот такая Таня, к тому же закончившая педучилище и не изменившая дому, в котором она выросла и сложилась как личность, возможно, станет во главе семьи Сергея Осинцева. Это не может не радовать прежде всего потому, что достоинство опекунства и тех людей, которые в принципе берутся исполнить эту важную человеческую миссию, и чувство боли за малых людей, которых надо защитить, их честность и неподкупная искренность определяет их готовность жертвовать собой во имя детей. Он не предает их достоинства, ни человеческой чести. Такая и Таня.

Но вернемся к дальнейшим первым шагам опекунства. Сергей — летчик, и его служебные обязанности требуют от него немедленной командировки. Но в то же время он уже хозяин большой семьи, и маленькие дети, только что переехавшие с ним в большой город, требуют исполнения по отношению к ним элементарной заботы. Их надо напоить, накормить, обуть, одеть, отправить в школу, проверить, как они выучили уроки. Все это на первый взгляд не подвластно Сергею. Он мучается, без конца возвращаясь мыслями к брату и сестре. Но, обратите внимание, ни на минуту не сомневается в своем поступке и в его правильности. Его товарищ по экипажу вновь напоминает Сергею: отдал бы в интернат, и никаких забот. Но у Сергея своя истина. Он не взрывается, не возмущается словами приятеля, но твердо идет по своему пути.

Связано ли это с каким-то особо повышенным чувством эгоцентризма? Ведь в конце концов главная цель, подвигнувшая Сергея к правильному поступку, должна оказаться в центре его внимания, так что все остальное отодвинется на задний план. Возможно ли это? Возможно. Но этого не происходит. Сергей настаивает на том, чтобы, даже узнав о побеге младшего братишки Кости, о его исчезновении из дому, все-таки пойти на выручку детям, попавшим в беду в дальнем таежном поселке.

Не в этом ли истоки духовности Сергея, его опекунства? Может ли вообще человек быть самоотверженным только по отношению к своим, оставаясь глухим и немым по отношению ко всем другим, кто попал в беду? К сожалению, жизнь принимает и такие варианты. Но нам больше по душе нравственный фундамент Сергея, человека молодого, но с убеждениями, построенными на той простой мысли, что чужой беды вообще не бывает. Нам ясна его духовная биография: это человек из тех, кто хорош не только тогда, когда самому плохо или припекло, но который вообще не проходит мимо любой чужой беды.

Наше сердце с Сергеем Осинцевым. Мы желаем ему удачи. Мы хотим, чтобы его личная жизнь сложилась счастливо, чтобы к нему пришла именно Таня, человек, много испытавший, прочувствовавший.

Хорошо, когда молодожены начинают со своего первенца. Это просто, понятно, хотя не всегда очевидно. Сколько у нас разводов? Разводов без всяких мотивов, только в силу того, что не сошлись, оказывается, характерами. Сколько детей страдает от этой нетерпимости, непримиримости, нежелания понять и принять друг друга?

Сергей и Таня начали свою семью совсем с другого.

Они начинают ее со спасения двух маленьких и беззащитных ребят.

В повести много еще других важных привходящих обстоятельств, которые, безусловно, входят в контекст опекунства в любом конкретном случае. Это проблема жилья, например. Ведь многие родственники отказываются спасти своих братьев или племянников только по той причине, что у них плохо с жильем. Как с жильем у Сергея? Да его у него вообще нет. Домохозяйка, у которой он живет, предлагает ему бывшую кладовку, и он идет на это, несмотря ни на какие сложности, помогает ребятам и, мы уверены, спасет их.

Все, как один, помогают Сергею его товарищи по работе. И командир отряда, и рядовые летчики. Машина с углем или пакет с апельсинами, которые так нужны ребятам, — эти факты настоящей мужской поддержки и дружбы стоят дороже многих красивостей и высокопарных слов, которыми, к сожалению, отделываются многие партийные и советские работники, когда речь идет о действительной помощи опекунам в их благороднейшем, святом деле.