Теплый дом. Том II: Опекун. Интернат. Благие намерения. Детский дом (записки воспитателя)

— Где воспитатель?

— Я воспитатель.

— Вот и пойдете под суд, раз не умеете воспитывать!

— А что он… натворил? — спрашиваю упавшим голосом.

— Что? Да ничего! Положил банку с раствором на рельсы — хотел посмотреть, как расплющит. Паршивец! Вот расплющить бы тебе башку твою пустопорожнюю, узнал бы, что почем!

Он влепил Бееву увесистую оплеуху. Беев заорал дурным голосом. Прибежал совхозный бригадир.

— Не бей ребенка! Сирота он. Ты вон ей скажи, — принялся тыкать в мою сторону пальцем, — кто она есть, раз оставляет детей без присмотра. Тебе за что деньги платят, воспитатель? — теперь уже его жаркая речь обращена ко мне.

Высвобождаю Беева из цепких рук стрелочника.

— Вы совершенно правы. Да — не справляюсь. Но вместо того чтобы кричать в присутствии детей, посоветовали бы что-нибудь дельное.

Стрелочник немного поостыл. Смотрит уже не так гневно.

— Тут вон одна семья хочет взять мальчика на воспитание. Может, этого им дадите?..

У Беева была мать. Это несколько усложняло процесс усыновления. Пока оформлялись документы, Беев оставался с нами. Из детского дома все необходимые бумаги пришли, задержка была за матерью Беева. Существовала она на бумаге — сына не видела со дня рождения.

Из личного дела я знала, что у нее есть еще и дочь, на год старше брата.

И вот пришел ответ на мое письмо — коротенькое заявление на листке в линейку.

«Я, Беева Галина Николаевна, обязуюсь не претендовать на моего сына Беева Виктора Юрьевича и не возражаю против его усыновления семьей Мачавариани, проживающей по адресу…»

Далее число, подпись и печать нотариуса, заверившего этот страшный документ…

Мать Беева не была лишена материнских прав. Сына она оставила в роддоме, решив, что ей трудно будет справляться с двумя детьми. Муж исчез за два месяца до рождения Вити.

С тех пор прошло тринадцать лет. Жизнь Беевой некоторым образом устроилась. Она была замужем и имела ребенка от второго мужа. Первый попал в заключение, и их развели заочно. Теперь это была нормальная семья с ежемесячным доходом на душу — восемьдесят рублей. Новый муж Галины Николаевны работал токарем и прилично получал.

Все это я узнала, когда в сентябре пришла к ним домой.

— Галина Николаевна, вам, наверное, известно, что Витя возвратился в детский дом. Ничего хорошего из этого усыновления семьей Мачавариани не получилось.

— Чем-то не угодили, верно…

— Трудно сказать. Может, он просто заскучал по привычной обстановке? После детдомовской вольницы трудно привыкнуть к жизни в семье, где все трудятся и имеют обязанности с раннего детства.

— Ясное дело — прижучили после вашего отъезда.

— Витя не рассказывает, а Мачавариани не ответили на мое письмо.

Помолчали.

— Галина Николаевна, а вам не хотелось бы встретиться с сыном? Ведь он на вас похож.

— А чего мне с ним видеться?

— Сын все-таки.

— Я все равно привыкнуть не смогу.

— Но берут же чужих детей, усыновляют и растят как своих.

— Значит, им так надо. А у меня и так двое. Да и муж вряд ли захочет… Он у меня на пять лет моложе… Вот дочка уедет, так, может, еще одного заведем.

— Куда это дочку собираетесь отправить?

— Куда-нибудь в город-новостройку. Дадут общежитие.

— Зачем же ей куда-то ехать? У вас ведь хорошие жилищные условия.

— Это пока. А взрослой станет… Нет, нет — пусть едет. Что здесь? Тесниться в двух комнатках. А там и замуж быстрей выйдет. Вон соседка со второго этажа специально на Север вербуется. Три года оттрубила — и возвращается с мужем и деньгами. Непутевый попадется — снова туда. Нового привезет. Три раза уже ездила… А что здесь? Век в девках просидишь. А то хуже — затаскают по подъездам…

— Ну что ж — желаю счастья и здоровья, как говорится. Больше уговаривать не стану.

Нам больше не о чем было говорить. Стоя у двери, Галина Николаевна грустно смотрела перед собой. Краешек губ слегка подрагивал.

— До свидания, — сказала я и вошла в лифт.

— Прощайте…

Больше я ее не видела. Сестра же Вити пришла через несколько дней.

Мы с Беевым белье меняли в спальне.

— Бей! К тебе сестра пришла! На тебя похожа — прямо вылитая! Внизу ждет! Иди… сеструха твоя!

Беев вышел.

Через полчаса спускаюсь вниз. Вижу — сидит девочка: еще один Витя, только в платьице. Даже прически похожи. Встала — росточком чуть повыше.

— А где… мой брат?

— Разве не приходил?

— Нет…

Искали всюду — испарился! Так и ушла она ни с чем…

Потом спросила у Беева:

— Куда же ты исчез? Сестра ведь приходила!

— Видел я ее, как к остановке шла… С чердака…

— Зачем спрятался?

Молчит. Сопит.

В этом году было. Поднимаюсь к себе по лестнице — вижу: на подоконнике сидит парнишка. Модный такой.

— Здравствуйте, Ольга Николаевна. С днем рождения!

— Беев! Рада тебя видеть. Заходи, Витя. Ну ты даешь — выше меня!

— С прошлого года начал расти.

— Где ты и как?

— Учусь в кулинарном. Специализация — цех холодных закусок.

— Профессией доволен?

— По крайней мере — всегда сыт.

— А что сестра?

— Третий год в Норильске.

— Ну а мама как?

— Опять развелась…

— Так, значит, у нее бываешь?

— Не-а… сестра писала…

…АШОТИК… ХОЧЕТ ВАМ ЧТО-ТО СКАЗАТЬ