Тени мудрецов. Часть 1

Инструкций, методических рекомендаций и обучающих семинаров по способностям мудрецов нет. Мы бредем наощупь с завязанными глазами в кромешной тьме каждый по своей дороге. Они, как параллельные прямые, не пересекутся никогда. Не важно, сколько миллионов шагов ты пройдешь, твой опыт другому ничем не поможет. Но, едва почувствовав брешь в потенциальном барьере, нужно верить, что это не так. Остаться одному — невыносимо.

Наилий складывает руки на груди и смотрит на Остия, а я ныряю в привязки. Бесполезно, страх забивает всю картину, и фиолетовая нить «сюзерен-вассал» к генералу как мертвая. Чтобы Наилий не делал — ничего не меняется. Наверное, нужно уйти и оставить их вдвоем, но тогда я не смогу помочь и опять не увижу, как работает вторая половина мудреца Медиума.

Психует генерал, срываясь с внутренних блоков и выпуская агрессивную харизму правителя. Она накатывает волнами, до рези в глазах изматывая фантомным ароматом апельсина. Не выдерживаю и зажимаю нос вместе с маской ладонью. Не туда энергия идет, он так выдохнется! Остий как метался на полу, так и продолжает, не получается!

Облако харизмы давит, пригибая к полу, энергия не разбирает свой или чужой, раз стою рядом, то и мне достается. Слишком тяжело сегодня, даже когда у Аттии ругались, так не было. Наилий открывает резервы и бросает в бой. Генерал не может проиграть. Не имеет права.

— Наилий, — со стоном хватаюсь за стену, и уши закладывает.

Мычание разведчика как через подушку. Слабое, безжизненное, затихающее. Харизма обрушивается холодом, заковывая в лед до паралича, и панцирь сминает ребра. Вместо имени воздух выходит из легких звенящим «иии…и». В глазах темнеет, но успеваю мысленно поздравить Медиума. Получилось.

Не отдохнуть в обмороке. Наилий отпускает харизму, рассеивая облако фантомного апельсина. Какое же удовольствие просто дышать! Пить воздух глоток за глотком, пока он снова не потечет по лёгким спокойной рекой.

— Тиберий, — зовет генерал, сжимая плечо. — Ты в сознании?

— Да.

Удачно я упала на пол, зацепившись за край ванны. Пострадало только отбитое бедро и в подмышке будет синяк. Измученный Остий тоже приходит в себя, слизывая с прокушенной губы кровь. Разодрал кожу зубами, теперь она будет гореть и дергать.

— Получилось, Ваше Превосходство, — шепчу, не поднимая голову. От слабости еще мутит.

— Подожди, — просит генерал, доставая из ванны пластиковый медицинский контейнер. — С Остия хватит пока, пусть спит.

Наверное, инъекционный пистолет заряжен снотворным. Наилий, как опытный медик, протирает разведчику шею салфеткой с антисептиком и делает укол. Вряд ли из жалости, нам поговорить нужно, а здесь Остий. В будуаре Трур, в госпитале Публий с Рэмом. Препарат действует быстро, и дыхание разведчика выравнивается до поверхностного. Спит.

— Он будет сидеть здесь до отлета на Дарию? Прикованный? — спрашиваю Наилия.

— Нет. Когда Рэм выспится, повезет Остия на базу, где остался наш резерв. Полноценной клетки там нет, но условия лучше, чем в ванной комнате гостевых покоев дворца. Мне некого здесь поставить его охранять, все нужны.

Так же как с браслетами от клетки — одно название. Вместо камеры за решеткой на самом деле нечто вроде медицинского бокса со стеклянными стенами, удобствами за ширмой и круглосуточной охраной. И пытать никто больше не будет. Наверное.

— Наилий, ты харизмой его задавил, — пытаюсь объяснить генералу то, что сама еще плохо понимаю. — Я и раньше её чувствовала, но никогда так, чтобы до паралича и остановки дыхания.

Помню этот взгляд. Так пациенты в психиатрической клинике смотрят на лечащего, когда он доказывает, что они больны. С недоверием и ужасом чуть меньшим, чем тот, от которого корёжило Остия. Генералу тяжело. Мир, где он жил шестьдесят циклов, больше не существует. Вместо него галлюцинация сумасшедшего с фантомными запахами, цветными нитями привязок и харизмой, способной задушить.

Мы с Создателем так и не разгадали, почему я её чувствую. Многие чувствуют и не осознают, но только я различаю по запаху.

— Харизма есть у всех правителей-двоек. Она помогает вам руководить толпой цзы’дарийцев, связывая их в одно целое. Создает из их энергии мощное облако, подчиненное хозяину-правителю. Иногда настолько устойчивое, что работает даже после его смерти. Облако становится нематериальным воплощением системы, её энергетической сутью. И действует, как механизм управления и контроля. Увязшие в облаке цзы’дарийцы объединены одной целью и настроены достичь её сообща, восхищенно рассказывая друг другу, как это просто с таким-то замечательным лидером.

Наилий кивает, хватаясь за осколки привычных понятий, как за спасательный круг. Правители прекрасно справляются и без пояснений от мудрецов. То, над чем мы ломаем голову, они делают каждый день на автомате. Неосознанно. Как дрон, исполняющий программу. Разве дрону важно, на каком языке программирования она написана?