Тень с Севера

Ох, в какое скверное место он угодил! Так вот как выглядела Шурмань в мире духов! Нойда стоял в глубоком ущелье. Слева и справа стеной поднимались мертвые горы. Там, наверху, очень далеко – свет небес, а здесь – лишь сумрак и зловонная трясина с торчащими стволами гнилых елей. Вода в трясине была мутной, кроваво-рыжей. Нойду передернуло. Он и в плотском мире обходил подальше мертвые оржавени – а тут вовсю разило страданиями тех, кого погубил едун.

«Он все захватил и испортил! Люди болели, умирали лютой смертью – и шли на корм ненасыти, делая ее только сильнее… Здешний ведун, видно, понял, что в одиночку не совладает, пустился за помощью – и арбуй напал на его жену…»

Нойда опустил глаза на поясной кошель, и сидящий внутри огненный дух будто ответил доверчивым, дружелюбным взглядом.

«Я не отдам тебя!» – пообещал саами, оглядываясь. Надо выбираться отсюда… Если он успеет.

Духовные очи шапки-птицы, которая сейчас была с ним единым целым, пронзали взглядом пространство в поисках выхода или помощи. Зов в царствах духов слышен очень далеко – много дальше, чем в плотском мире. Для того нойда и освободился, ударом клинка разрубив связь между душой и телом. Конечно, была опасность не вернуться… Впрочем, саами так уже делал. Но тогда его тело охраняли, и было кому вытащить нож…

Бурая поверхность оржавеня вдруг пошла пузырями. Пахнуло гнилостным зловонием, и из жижи поднялись два рыжих пятнистых зубастых чудища. Они были неразличимы, словно близнецы. Нойда сразу же узнал их.

«Ненасыть и едун… Да они совсем сроднились!»

Раздвигая тину, живоглоты начали подбираться к нему, разевая зубастые пасти.

Нойда устремил к небу отчаянный взгляд, вкладывая в призыв все силы души:

«Атче Каврай, на тебя вся надежда! О Батюшка Велес, услышь, приди, очисти свою землю от скверны! Не ради себя прошу – ради нерожденной души, мне доверенной…»

Чудища подползали. Нойда глядел на них без страха, но совершенно не представляя, что еще может сделать. Его полностью обезоружили. Рыжая трясина крепко держала за ноги, медленно засасывая…

Свет небес померк, пахнуло ветром. Нойда вскинул голову и увидел: сверху, распахнув крылья и устремив на врагов яркие желтые глаза, падает огромная сова с человеческим лицом на груди.

Выпустив мохнатые лапы, птица набросилась на трясинных живоглотов и принялась терзать их когтями и клювом. Свет ворвался в ущелье и ударил в болото, словно молния. Гнилой оржавень вскипел. Нойда пригнулся, закрывая голову руками. Огромные когти выхватили его из трясины, повлекли вверх. Света и ветра становилось все больше. Потом когти разжались, и саами полетел вниз. Несколько мгновений полета, жестокий удар оземь… Нойда ахнул и очнулся.

Он лежал на берегу озера, глотая воздух. В груди горела, пекла огнем рана. Рядом на коленях стоял парень в белых погребальных одеждах с окровавленным ножом в руке.

– Ты? – прохрипел нойда, приподнимаясь. – Ты… вытащил нож?

– Это я ему приказал, – произнес кто-то незнакомый.

Нойда со стоном повернул голову на голос и увидел высокого старика с длинными седыми косами и яркими желтыми глазами. На груди старика раскинула крылья железная сова. Нойде почудилось, что от совы исходил свет.

– Ты ли Елмаш, здешний ведун? Это ты спас меня?

– Не меня благодари, а Велеса, – ответил старец. – Боги не откажут в помощи тому, кто сам готов сражаться до конца. Но я еще не закончил…

Он повернулся к темному арбую. Тот едва стоял, шипя от злости и бессилия. Черная когтистая лапа слепо шарила в воздухе, ища жертву, чтобы выпить ее силу и залечить раны, нанесенные в тонком мире.

– Ищешь, кем бы подкрепиться? Некого тут жрать. Я тебе не по зубам, лопаря не отдам, а напрасный – пуст от рождения…

Темный арбуй менялся прямо на глазах. «Ему в самом деле сто лет», – понял нойда. Высохшее тело, больше напоминающее обтянутый кожей скелет. Редкие седые волосы, длинная борода, ввалившиеся глаза…

Он еще не понимал, что проиграл, и даже пытался торговаться.

– Все из-за тебя, проклятый лопарь! Не нужен мне твой огненный дух, обойдусь… Елмаш, я согласен уйти, Шурмань твоя… И зверя уведу… Ох, тяжко дышать…

– Зверя он уведет, – не сводя с арбуя желтых глаз, повторил Елмаш. – Вот твой зверь, сейчас подохнет без всякой пользы… Ну давай, попробуй добыть себе сил!

Он даже встал поудобнее, указывая врагу на ненасыть. Та, изодранная когтями совы, корчилась на траве, беззвучно разевая пасть.

– Да, знаю, ты растил тварь и выкармливал… Женой моей собирался попотчевать… Ну что же ты? Ешь питомицу! Пока можешь…

Арбуй слабел с каждым мгновением. Жизненная сила, которой прежде делился с ним его зверь, стремительно утекала.

«Сейчас помрет от старости», – подумал нойда.

Арбуй, шатаясь, подковылял к ненасыти. Дрожащей рукой направил высушенную лапу… Мутные глаза твари на миг зажглись, голова вскинулась. Челюсти сомкнулись на тощей руке хозяина и перекусили ее. Кисть, все еще сжимающая оберег, упала наземь. Елмаш шагнул вперед, наступил на колдовскую лапу и переломил ее пополам.