Тень с Севера

Девица дышала, но была без сознания. Нижняя рубаха грязна и разорвана, на боку расплылось большое красное пятно… Нойда кинулся к ней, распорол рубаху, быстро осмотрел рану. Та оказалась неглубока – похоже, нож вошел еле-еле, больше вскроив кожу, чем причинив настоящий вред. Крови, впрочем, вытекло много, однако она уже давно запеклась. Беспамятство девицы было непонятно и объяснялось, видимо, не природными, а колдовскими причинами.

– За что ты так с ней? – вскинул голову нойда, пытаясь унять гнев.

– Я? – поднял брови Морока. – А я при чем?

– Ты ведь изорянин, верно?

– По матери, – немного помолчав, сказал отрок. – Меня Ворошила потому к себе и взял. Всяк знает, что изорянин к любой животине подход найдет… А что?

– Ты играешь с огнем, Морока. – Нойда вперил в него взгляд узких светлых глаз. – Как ребенок, что поджигает бересту среди пустой избы…

На лице подпаска возникло упрямое, недоброе выражение.

– Обвинить меня в чем-то хочешь, лопарь? Сперва докажи!

– Я пока не обвиняю. Но вот что чудно, Морока. Где беда, там ты со своей дудкой! Скажи правду…

– С чего это я должен тебе что-то говорить?

– Потому что, сдается мне, ты сам не понимаешь, что творишь. Да, ты любишь всякую скотину. А вот людей – не очень… Послушай, парень. Я не знаю, что тебе сделали Ворошила и его жена…

Взгляд Мороки из просто неприязненного стал откровенно злым.

– Не лезь в мои дела, ведун! Пожалеешь!

– Я уже пожалел, что сюда пришел, – вздохнул нойда. – Но я начал дело и не остановлюсь, пока не закончу. У тебя необычный дар, Морока! Не трать его на скверну! Уже едва не погибла безвинная женщина…

Подпасок на миг задумался, потом презрительно усмехнулся:

– Тетка Душана? Нечего было под руку соваться!

– А с сестрой что ночью сделал? Зачем?

– Она мне не сестра! – рявкнул Морока. – Ты ничего не знаешь, лопарь!

– Это ты ничего не знаешь, – возвысил голос нойда. – Давай, поджигай бересту! Огонь загорается, а тебе и весело! Остановись, Морока! Ужасные вещи начнутся, если ты не одумаешься!

Морока осклабился.

«Не верит ни единому слову», – понял нойда.

Отвечать парень ничего не стал. Быстро поднес к губам пастушью дудку, заиграл… и исчез.

Нойда остался один возле жертвенного камня.

* * *

В ветвях перекликались лесные пичужки. Где-то в отдалении глухо пророкотал гром.

«Он ведь на смерть завел тебя, братец, – послышался из бубна голос равка. – Слишком ты любопытный. Я еще во дворе заподозрил, что он решил тебя убить…»

– Да это-то понятно, – отмахнулся нойда. – Знать бы, как он творит свои чары? Откуда у мальчишки-подпаска такая мощь? Почему все мои умения бесполезны против него?

Нойда глядел на лежащую в беспамятстве Нежку, на древний звериный камень, на мирно зеленеющее болото…

– М-да. Неспроста Каврай меня сюда послал, – пробормотал он.

«Ага-а-а! – тут же отозвался равк. – А кто кривлялся? Фу, корову искать, я слишком велик и славен…»

– Помолчи, без тебя тошно… Дар говорить со зверями у Мороки рожоный, это ясно. Изорянская кровь! Но мальчишка-то ведь не колдун. Он ничего не знает и не умеет…

«Все-таки, похоже, скоро я освобожусь от тебя, – задумчиво проговорил Вархо. – Морока, когда будет от твоего мертвого тела избавляться, все побросает в трясину. Наверняка и бубен выкинет… Не себе же оставит? Надо быть уж очень смелым или совсем глупым, чтобы чужую колдовскую снасть себе забрать…»

– Изорянская кровь… – думал вслух нойда. – Слыхал я кое-что… Изоряне в час беды могли позвать на подмогу зверя-пращура… Но превратить в медведиц сперва мачеху, а потом и сводную сестру… Как он это делает? Тут нужна совсем другая сила! Какая лишь у богов есть…

«Бубен в болоте сгниет – вот я и на свободе! Может, болотной тварью стану… Кто тут у словен живет, кикиморы?»

– Вархо! – подскочил нойда. – Что ты сказал?

«Кикиморой, говорю, стану…»

– Да нет, перед этим! Про бубен?

«Э-э… Что Морока бубен наверняка в болото выкинет. Куда ему совладать с твоими сайво?»

– Вот оно! Спасибо, дружище!

«На здоровье! А за что?»

– Где подпасок?!

«Не беспокойся, – насмешливо отозвался бывший равк. – Он недалеко».

И тут, словно из воздуха, над поляной полилась песня.

– Раз ведун захожий в чаще задремал… – выводил звонкий мальчишеский голос.

Несколько мгновений нойда в некотором ошеломлении слушал веселую песнь о незадачливом ведуне, беспечно зашедшем куда не надо…

А потом пение внезапно оборвалось, и заиграла пастушеская дудка.

Нойда скорчился, как от удара.

Дыхание пресеклось, голова пошла кругом. Откуда раздавались звуки дудки? Словно отовсюду и ниоткуда; близко или далеко – непонятно… Но каждый новый звук лишал нойду силы – будто кровь выливалась из жил!

Звуки дудки оборвались так же резко, как и пение, – и вновь зазвучал веселый голос:

– Смотрит, девка красная с шерстью на боку…

Часть дальнейших песенных злоключений легкомысленного ведуна нойда пропустил – на него навалился неодолимый сон. Нойда упал на колено, бубен начал выползать из ослабевших пальцев.

Отрезвил лопаря только голос равка:

«Давай, что ли, попрощаемся, братец…»

Нойда, собрав остаток сил, поднялся на ноги. Дудочка все играла, лишая сил и воли…