Темное пророчество

Я с удовольствием выругалась бы во весь голос, но страх за Люсифера словно сжал мне горло. Мне отчаянно хотелось позвать его по имени, но в последний момент я плотно сжала губы. Если солдаты его еще не узнали, я определенно не хотела бы выдать его настоящее имя.

Я увидела, как Люсифер борется с солдатами, как в глазах его вспыхивает гнев – и в следующий момент к нам змеями отовсюду скользнули тени деревьев. Он использовал свой дар!

Тени уже отрывали от меня солдат, и я с облегчением обнажила свой меч. Мужчины были так потрясены извивающимися тенями, что упустили меня из виду. Ах, как глупо с их стороны!..

Без колебаний я воткнула меч в грудь рванувшегося ко мне солдата. Прежде чем меня охватил шок от очередного убийства, руки и ноги перешли в боевой режим, а в голове стерлось всякое чувство сожаления, потрясения или жалости. Теперь я больше не знала милосердия. Не к этим свиньям!..

Моим уделом снова стали финты, уклонения, ложные замахи и смертельные удары. Краем глаза я увидела, как и Люсифер с помощью теней освободился от державших его солдат и вытащил свой меч. Солдаты приближались к нам со всех сторон, и в следующий момент я оказалась с Люсифером спиной к спине в кругу решительно настроенных головорезов.

Их было очень много. Слишком много. Но я не собиралась сдаваться без боя, и Люсифер тоже.

Решительно подняв меч, я начала наносить удары направо и налево. Лезвие вонзалось во все новые и новые тела, пока целиком не покрылось кровью. Я уклонялась, разворачивалась и отрубала различные части тела. Уходя обманными движениями от выпадов, я сама делала выпад – и мой меч, рассекая воздух, вонзался в следующую жертву. Тем не менее, даже когда десять человек уже лежали на земле неподалеку от меня, в смертельной агонии харкая кровью, ко мне бросались все новые и новые солдаты.

Я отчаянно махала мечом и даже размахивала ногами, но чувствовала, что силы мои убывают. Я использовала все боевые приемы, которым Леандер обучил меня за одиннадцать долгих лет тренировок, а также те, которые изучила на собственной шкуре куда более болезненно. Я была ох как хороша – и все же недостаточно хороша. Их было слишком много.

В следующий момент я услышала позади себя звук, похожий на рев раненого животного. Рев этот потряс меня до самых печенок. Забыв обо всякой осторожности, я развернулась, опустив меч – и тут же, получив колющую рану в предплечье, рухнула наземь рядом с Люсифером. Нож вонзился ему глубоко в бедро.

С моих губ сорвался сдавленный стон. Положив его голову себе на колени, я с ужасом уставилась на его искаженное гримасой боли лицо.

– Беги, – слабо прошептал он, хотя и знал, что у меня нет шансов убежать. Я только покачала головой.

Я никогда не бросила бы его врагам, особенно раненого. Об этом ему следовало бы знать.

В следующий момент окружившие нас солдаты, словно получив приказ, опустили оружие. Образовав вокруг нас кольцо, они оставили место для одного человека – и тот подошел к нам, медленно и четко аплодируя, будто перед ним только что разыгралось захватывающее театральное действо. Это был мужчина с ледниково-голубыми глазами.

– Потрясающе! – воскликнул он с неподдельным энтузиазмом и хлопнул в ладоши. – Восхитительно! Невероятно! Мне почти обидно, что бой окончен – но, должен признать, вы очень мужественно защищались.

Какой-то абсурд. Этот командир говорил о схватке, в которой потерял немало своих людей, словно о рыцарском турнире. А под конец он даже похвалил нас, будто гордый отец!..

– Кто вы? – процедил Люсифер сквозь крепко сжатые зубы.

– Меня зовут Мариус, – представился мужчина. – Боюсь, у меня нет другого выбора, кроме как взять вас в плен.

Он произнес это с таким убедительным выражением сожаления на лице, что я чуть было ему не поверила. Этот человек был опасен; я чувствовала это каждой жилкой своего тела.

Коротко махнув солдатам, он приказал им связать нас. Меня оттащили от Люсифера и замотали мне руки веревкой. Люсифера жестко подняли на ноги. Что-то сломалось во мне, когда я увидела отчаяние и боль на его лице. Он попытался в последний раз оказать сопротивление – но это ему не удалось.

У него не оставалось больше сил, чтобы вызвать к жизни тени.

Когда связали и его, наша группа двинулась в путь. Люсифер вскрикнул от боли, по привычке перенеся вес на раненую ногу, из которой все еще торчал нож. Я хотела кинуться к нему, но меня грубо удержали. Жесткая веревка больно впивалась мне в запястья.

– Все в порядке, – мягко сказал мне Люсифер – но, увидев, как сильно он прихрамывает, я поняла, что его заверения и гроша ломаного не стоят.

За узкой полоской пограничного поля снова появились деревья. Солдаты повели нас через лес. Колотая рана на моем предплечье горела, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, которую должен был чувствовать Люсифер.