– Нет, хочется стать первым, кто попробует твою задницу.
Игнорируя жар, поднимающийся по шее, я вскинула бровь.
– Зачем, если ты будешь пробовать ее всего две секунды?
Взгляд его стал жестче, затем я прерывисто вздохнула, когда он схватил меня за бедра и дернул мою задницу к краю дивана. Мне пришлось упереться руками, чтобы сохранить хоть немного достойную позу.
– Не раздвигай ног,
Я уставилась на него, не желая, чтобы трюк сработал на этот раз. Разорванный лиф разошелся, обнажив изгибы моей груди, соски затвердели на прохладном воздухе. Почему я всегда остаюсь обнаженной? Единственная обнаженная часть Ронана, которую я видела, – пара сантиметров его члена, и то, остальное было внутри меня.
– Насколько тебе больно? – грубо спросил он, его взгляд скользнул вверх по моему телу, чтобы встретиться с моим.
У меня перехватило дыхание, когда я поняла, что он действительно чувствует себя немного виноватым. Эта мысль странно утешила, разлив что-то теплое и тяжелое, что растопило напряжение внутри.
– Больно, – выдохнула я.
Он пробормотал что-то по-русски, отчего у меня вдоль позвоночника побежали мурашки.
Когда он развел мои ноги, они подчинились.
Он провел большим пальцем по верху плотных чулок, прорычав:
– Эти гребаные чулки, Мила.
Он потянул один вниз, прикусил кожу под ним, породив во мне горячую дрожь.
Откинулся, и жар его взгляда вызвал огонь внизу, оживив ощущения и заставив все внутри пульсировать. Во мне разливалось тепло, но чувство было оборвано холодной волной стеснения, когда я поняла его намерения.
–
Он поднял на меня разгоряченный взгляд, прищуренный в немом вопросе.
– Там кровь. – Мое тело напряглось в его руках, готовое бежать от позора.
Невозмутимое выражение его лица убедило меня, что он не понял, о чем я.
Я терялась от того, что мне вообще приходится объяснять это.
– Это… отвратительно.
Прошла секунда, и мне показалось, что он готов рассмеяться, но веселье сдержалось напряженным взглядом.
– Как бы мне ни хотелось, ничто в тебе не кажется мне отвратительным.
Жар, приливший к лицу, был поглощен огнем, когда он склонился прямо туда, где было больно, проведя языком. Прикосновение немного обжигало, но влага языка смягчала боль и посылала волну удовольствия вплоть до кончиков пальцев.
Прерывисто дыша, я поудобнее устроилась на диване, шире раздвинув ноги, когда он сделал еще один круг языком, которым затем скользнул внутрь меня. Голова моя откинулась назад, с губ сорвался стон.
– Твою мать
Я поняла суть фразы, уловив «киску» и «клубнику». Грязный русский отодвинул на второй план все имевшиеся преграды. Опершись одной рукой на диван, другую я запустила в его волосы. Провела ногтями по коже и почувствовала, как по его спине пробежала дрожь.
Он игнорировал клитор, который пульсировал в предвкушении от каждого прикосновения языка. Каждый раз, как он приближался туда, куда мне хотелось, я двигалась ему навстречу бедрами, но он снова возвращался губами к моему лону, которое успокаивал с безраздельным вниманием.
Огонь разгорался под кожей, волнами расходясь к каждой клетке тела. Дыхание ускорилось, зачастив, напряжение внизу усиливалось, нарастало. Кончик его языка скользнул вверх так близко, что я задрожала, умирая от желания.
–
–
Ронан знал, что это приведет меня к разрядке. Я хотела упрекнуть его в эгоизме, но у меня не было слов… и я не хотела, чтобы это прекращалось.
Скользнув грубой ладонью по моему животу, он сжал грудь. Когда желание внутри усилилось, я разочарованно выдохнула, отчаянно желая почувствовать заполненность.
–
Каким-то образом он понял, что мне нужно, и скользнул двумя пальцами внутрь, тут же надавив на точку, которая заставила мои глаза закатиться. Жар его взгляда согревал мне лицо, в груди его клокотал рык.
–
Усиливающееся напряжение, звук его голоса – это все было слишком. Последним, отправившим меня за грань, стало то, что он скользнул языком по клитору и начал посасывать. Жар вспыхнул, распространяясь по позвоночнику словно пламя, зашипел в крови, прежде чем стихнуть томным гудением. Мое лоно пульсировало вокруг его пальцев. Клитор стал таким чувствительным, что я слабо попыталась оттолкнуть его голову, но он не спешил останавливаться.
Я вся дрожала, безмятежность овладевала мной, погружая в густую тьму. Я не знала, сколько прошло времени, прежде чем он поднял меня и отнес в мою комнату, но точно знала, что заснула еще до того, как голова коснулась подушки.
Глава тридцать вторая
xanthophobia (сущ.) – боязнь желтого