Темное искушение

– Положи Ладу на место, – настаивала она, не сводя взгляда с куклы, как будто это был ее ребенок, а я собиралась сбросить его с моста.

– Скажи, почему, и я положу.

Она нахмурилась и пренебрежительно махнула рукой.

– Он просто лакей. Не тот, кто нужен хозяину.

Я прищурилась.

– Настоящая причина.

Она тут же ответила мне свирепым взглядом, но видя, что я не уйду, не получив своего, ответила, скривившись:

– Они не убьют его, даже несмотря на то что он – никчемный предатель. Они вместе сидели в тюрьме. – Затем она задумчиво нахмурилась. – Хотя они, вероятно, немного пытали его.

Я сглотнула, надеясь, что у Ивана еще целы пальцы на руках и ногах, но тяжесть упала с моих плеч от того факта, что он жив. Я не понимала, почему они схватили его, если собирались просто отпустить. Не говоря уже о том, что, когда я говорила с Иваном, он был уверен, что Ронан убьет его. У меня было ощущение, что все изменилось, и мой разум мог сосредоточиться лишь на том, что случилось в гостиной после захода солнца.

Возникли вопросы – так много вопросов. Я могла потребовать ответы, хотя мне казалось, что с Юлией я зашла слишком далеко, учитывая то, как она смотрела на меня, втыкая иглу в подушечку для булавок, как будто это была кукла вуду.

Я осторожно поставила Ладу обратно на полку и повернулась к двери.

– Спасибо, Юлия.

– Еще раз придешь ко мне в комнату – и семь лет не будет удачи.

– Брюзга, – пробормотала я, выходя из комнаты, только чтобы услышать в ответ веское:

– Потаскуха.

Фу.

* * *

Я с облегчением увидела, что столовая пуста, если не считать единственной наполненной тарелки на моем месте. Схватив тарелку, я надела ботильоны и шубу и вышла на улицу. Мужчины больше не замолкали в моем присутствии, привыкнув к тому, что я таскаюсь по снегу. Павел даже подошел поприветствовать меня, последовав за мной к питомнику, одновременно пробуя что-то из английского, который пытался учить. Говорил он ужасно, но я бы никогда не сказала ему этого.

Альберт рявкнул что-то Павлу, и тот одарил меня извиняющейся улыбкой.

– Я пойду. Босс учит меня, как… – Когда он задумчиво почесал в затылке, странное чувство предвкушения разлилось у меня в животе при одном упоминании Ронана, ведь он был единственным, кого тут называли «боссом».

Не в силах подобрать нужное слово, Павел пошевелил руками, будто крутил руль.

– Водить? – предположила я.

– Да. Он говорит мне, я сосу задницу.

У меня вырвался смех. Павлу, вероятно, стоило продолжать учиться у Ронана вождению и бросить занятия английским.

– Ну, тогда тебе лучше идти учиться.

Он вспыхнул, опустил голову и отправился к машине.

Добравшись до вольера, я улыбнулась Мише, который расхаживал вдоль забора. Гигантская немецкая овчарка с густой черной шерстью выглядела угрожающе, но всегда приветствовала меня, виляя хвостом.

Альберт назвал мне клички всех собак, а также велел не кормить их со стола, потому что так они станут толстыми и ленивыми. Я простила великана за его участие в моем похищении, но также решила, что свои требования он может выбросить в мусорку вместе со своими окурками.

Опустившись в меховой шубе на колени в снег, я раздала завтрак со своей тарелки и пошутила:

– Вы все очень быстро станете веганами.

С очень своевременным отвращением на морде Ксандер уронил клубнику.

– Ладно, может, и нет. – Я рассмеялась.

Восемнадцать дней прошло с тех пор, как мои каникулы в Москве свернули не туда. Всего две с половиной недели, но казалось, что прошла вечность. Было немного печально признаться, что по некоторым здешним собакам я буду скучать сильнее, чем по поверхностным дружеским отношениям, которые обрела за двадцать лет жизни в Майами.

Этим утром Хаос не валялся в углу, словно лев, а значит, прятался в конуре, пытаясь избежать встречи со мной. Я приберегала для него лучшие куски, хотя он всегда отвергал мои предложения, будто я давала ему отбросы.

Снег намочил шубу, но лучше было терпеть холод, чем ходить на цыпочках по дому, пытаясь избежать встречи с Ронаном. Хотя, как только эта мысль пришла мне в голову, по спине пробежало электрическое покалывание, заставив сердце замедлиться до тихих, неспешных ударов.

Я повернула голову и увидела, как Ронан выходит из парадной двери в Brioni sans без пиджака, с пистолетом за поясом. В горле пересохло. Я подумала, не из этого ли пистолета он выстрелит в голову папе. Мне нечего больше было предложить, чтобы спасти отца, ничего, что я не предложила бы уже, получив отказ.

Темный взгляд Ронана встретился с моим: теплый, как солнце, и холодный, как ледяной порыв ветра. Этот взгляд напомнил мне о брошенной Библии, связанных запястьях и обнаженной коже. Мое дыхание замедлилось, становилось все труднее вдыхать каждый глоток замерзшего воздуха. Зрительный контакт начал обжигать: он искал темные уголки у меня внутри, проскальзывал сквозь трещины. Не в силах отдышаться или справиться с бушующим огнем, я первая отвела взгляд.