Телеграмма

—      Опять от нее? — предположил я.

—      Нет. Другое. Я изумился:

—      Письмо? Не мне?

—      Нет. Мне.

—      От кого?

—      От... — Она заколебалась. Я ждал.

—      Что за многоточие?

Девочка тяжко вздохнула, точно взрослая. Лицо ее немного побледнело. Я смотрел с притворным безразличием, чтобы ее подбодрить, но мне стало беспокойно. Уж не новая ли беда? Синта все еще боролась с собой, не решаясь отдать мне письмо. Я ждал. Вдруг она испуганно заревела.

—      Папа!

Я обнял ее. На письмо было наплевать. Не столь важно, что в нем написано. Оно, как и прочие, принесло с собой беду.

Синта всхлипывала в моих объятиях. Я не торопил ее с объяснениями. Но она продолжала всхлипывать. Я прошептал ей на ухо ободряющие слова. Но она все еще плакала. Снова во мне вспыхнула досада на всякие непрошеные неожиданности. Обозленный, я потянул письмо к себе. Резко выдернул его из конверта. Прочитал.

Что тут скажешь. Можно ли негодовать на откровенное объяснение? У меня самого когда-то была такая же история. Гнев мой погас. Это было письмо мужчины. Его возраст не имел значения. Это мог быть и старик, и совсем молодой человек. Он был ее учителем в школе. Но он изъяснял все очень элегантно. Все выражения искренние и трогательные. Как будто автор письма знал, что его будут читать разные люди, и прежде всего я. Оно было составлено с таким вкусом, что не могло вызвать враждебность к автору. Он объяснялся Синте в любви.

Синта все еще всхлипывала. От стыда, или от страха, или еще от чего — трудно было понять. Я не в состоянии был ничего сделать. В таких случаях необходима женщина, она может все поставить на свои места. Я же мог лишь уяснить себе ситуацию. Я гладил Синту по голове. Забыв про свою слабость, я опять стал утешать ее. Попробовал развлечь побасенками.

—      Синта, — искал я каких-то правильных решений, — успокойся, Синта. Любовь — это...

Долго я потчевал ее разными выдумками. Но, пожалуй, своими сентенциями я хотел успокоить также и самого себя.

XI

На следующий день я приступил к задуманной мною длинной статье «Когда к Бали прикасается время». В шесть часов утра я уже был в редакции. Прежде чем уборщица взметнула в воздух утреннюю пыль, я уже подготовил цифровые данные и вставил их в надлежащее место в начале статьи. Эти цифры отчетливо показывали, что кампания по распродаже острова Бали развернулась вовсю. Эта кампания привела к некоторым казусам. Взять, например, конфликт вокруг храма Сегара Алит. Власти намеревались содействовать перемещению этого храма с участка, на котором собирались строить отель. А местные жители по разным причинам возражали против этого. Далее шла проблема хиппи, которые все время торчат на прибрежной полосе в Кута, любуясь закатами. Потом насчет роста проституции в Денпасаре. Об упадке изобразительного искусства, превращающегося в доходный промысел. О непонимании властями того факта, что художественной жизнью нельзя руководить, выдавая свидетельства и издавая различные запреты, — притом что в самой администрации кое-кто нечист на руку. О вытеснении традиций, появлении новой морали, основанной на стремлении к земным радостям, — что довольно естественно, учитывая неравное распределение материальных благ в обществе. Во всех уголках Бали очень многие недоедают и еле-еле сводят концы с концами. Я писал:

«Все то, что раньше принималось ими без малейших рассуждений, ныне по мере возможности приводится в соответствие с материальным интересом. Дорогостоящие традиционные ритуалы уже не воспринимаются ими как нечто неприкосновенное и требующее безусловного самопожертвования. Все стараются обойтись как можно меньшей затратой сил и средств. Жизнь сельской общины, в рамках которой осуществлялась взаимопомощь, сейчас кажется слишком обременительной тратой времени, потому что у всех есть личные планы и обязанности. Вот тут-то и начинают ползти по швам традиции поведения человека в обществе. Мало кто рискует придерживаться традиций, разве что его не беспокоят поиски средств к существованию».

В заключение своего обзора я писал:

«Представления о Бали у туристов как до, так и после посещения острова страдают существенным пробелом. Бали — это не только Денпасар и Убуд^[29], не только бесконечные обряды и динамические танцы. Бали — это и восемь кабупатенов со всем их населением, их бедностью и их запросами, их потребностями, возрастающими соответственно эпохе. В противном случае этот остров был бы просто музеем или театральной сценой».