Театр ужасов

Она сбросила карлика с колен – он покатился калачиком, встал, топнул ножкой, приглаживая растрепавшиеся волосы. Стул грохнулся, больно ударив Треффа, он взвизгнул. Альвина Степановна вырвала у Шарпантюка из рук бутылку и пила из горлышка, как мужик, фыркая и вздыхая, успокаиваясь мало-помалу.

– Так, все сели! – И все по ее команде заняли свои места за столом. – Перейдем к делу. Минута слабости окончена. Будем работать. Первое на повестке дня – фестиваль. Ну-с, что мы будем делать с нашим фестивалем? У? Будем его делать или не будем? Ах вы зачморенные пихтюли! Что молчите? – Все замычали: «Бу-удем…» – Так, хорошо. А как мы его будем делать? Что мы можем сделать? А, пихтюли вы этакие? Есть у вас идеи? Например, фейерверки – будем ли мы делать фейерверки в этом году?..

Предлагали Кустаря, она поморщилась. (Я вспомнил моего друга Маркуса, но осекся – нет, лучше не надо ничего говорить, надо сидеть как сидел, пока не замечают, надо притворяться невидимкой.) Она отбросила эту идею:

– Обойдемся без фейерверков!..

– Да, – согласились все, – можно без фейерверков…

– Большое барбекю?

– Этим Шпалик занимается…

– А может, родео устроим? – ляпнул Шарпантюк. – Родео на коровах…

– Лучше подумай своей головой, – сказала она краем рта, с угрозой, – или сходи в коровник, посмотри на наших коров. Годятся они для родео? А? Годятся?

– Ну, тогда можно…

– Что? – Она сверкнула глазами.

– Бои в грязи, – несмело предложил Шарпантюк.

– Женские, – добавил карлик Тёпин, он заерзал, его глаза забегали, он даже на меня посмотрел с надеждой найти во мне отклик. – Женские бои в грязи!.. – воскликнул он, вскакивая на стул, на стол и принимая позу борца сумо. – Это же заебись! – Хлопнул в ладоши, с гиканьем сделал кувырок на столе. Нивалида замахнулась на него папкой:

– А ну, кыш, недоразвитый!

Он спрыгнул со стола.

– А вообще-то хорошая идея, – сказала она, улыбнулась, – женские бои в грязи, говорите? Ну-ну, давайте, разрабатывайте! Шерше ля фам, как говорится… – Они записали в свои телефончики пункт и снова посмотрели на нее. – Как насчет дискотеки, Трефф? – Он расплылся в улыбке. – Хорошо, ты не подведешь, я знаю.

Трефф включился, он говорил так, словно перед ним стоял микрофон, прочистил горло, придвинулся к столу, наклонился и:

– Все на мази. Костюмированная дискотека. Реальный карнавал. Zombie-discoteque!..

– Отлично!.. Вот это я понимаю. Будем делать рекламы…

Тут они немного буксовали: рекламы, рекламы… веерная рассылка… как делать рекламы, чтобы ничего не платить… клеить на столбах и автобусных остановках, разбросать листовки по школам… идиоты!.. Как заманить сюда людей?.. Свой транспорт: туда-обратно… Дороговато… Дешевый алкоголь, конечно!.. Да… А может, на радио клич кинуть?.. Кто у нас есть на радио?.. – и на Треффа смотрят.

Я делал вид, будто слушаю; я был почти в обмороке.

Завелась какая-то сирена или пила; что-то где-то поступательно гудело и взвизгивало. Я посмотрел в окно, но тут же сделал сосредоточенный вид, прикрыв ладонью глаза, притворился, будто внимательно слушаю…

С помощью фестиваля они хотели вернуть клиентов. Для этого надо было громыхнуть праздником, но хозяйка поскупилась, и фестиваль провалился: девушек для боев в грязи не нашли, вместо боев устроили дешевый стриптиз, танцы вокруг шеста, конкурс зомби-красавицы, игры на выживание, не обошлось без драк. Трефф крутил технохиты девяностых, топтались в грязи пьяные, в лесу мочились, трахались, палили из маркеров и пневматики… Мы убирали мусор трое суток, и потом еще долго ветер отыскивал и кружил бумажки или выкатывал под ноги пластиковый стаканчик, но народ к нам не повалил, как рассчитывала хозяйка, ездили все меньше и меньше…

Собрание закончилось так же внезапно, как и началось. Нивалида неожиданно остановилась, подошла к открытому окну:

– Да что это такие? Собака, что ли?

– Сигнализация, наверное, сработала на чьей-то машине, – предположил вяло Шарпантюк.

Нивалида высунулась в окно и крикнула сторожу:

– Коль, твоя собака воет?

Но это была не собака.

– С чего ей выть? У нее все есть…

Тогда что это?..

Я тоже слышал странный звук. Уже минут пятнадцать попеременно возникало какое-то легкое беспокоящее сверление. Я думал, что это Надир пилит кости. Но вроде бы я пил не выдавал. Еще я думал – краешком ума, не всерьез – это могла быть электрогитара. Но откуда ей было взяться тут?

Сторож махал рукой в сторону Чертова колеса. Мы все встали и смотрели на колесо. Смотреть пришлось против солнца. Но мы разглядели: в люльке кто-то сидел. Что за ерунда? Кто там мог быть? У меня екнуло сердце. Черт!

Мы вышли на улицу. Я не сразу понял, а как понял, побежал… через лесок и поляну, к аттракционам, я бежал, не чувствуя ног. Не знаю, зачем я бежал. Что я сделал бы? Зачем спешил? Как я хотел в этом участвовать, я еще не представлял…