Театр ужасов

– Накось, – сказал он, вкладывая пакет со льдом в ладонь пострадавшего, – приложи, братуха. Во как тебе досталось… Ну и ну, малявки. Чего ждать от таких удальцов!

– Маленький мальчик купил пулемет – больше в деревне никто не живет, – сказал Кустарь, они оба посмеялись.

Эта взвинченность, переход от боли к ярости и от ярости к смеху – это состояние мне было очень знакомо, и я не хотел в него входить, я смотрел на них, и мне было не смешно. Эркки был весь в крови. Кустарь был весь в крови. Носком о пятку он сдирал с себя ботинки. Ботинки падали… сперва один шмякнулся, затем другой грохнулся так, будто весил несколько килограммов. Салфетки намокли и развалились, он их стряхивал с пальцев прямо на пол, негромко ругаясь. Он не носил носков. Его голые ноги были разодраны, волдыри на пальцах, страшная, в трещинах, грубая белая кожа на пятках. Ох, таких ног я давно не видел. Этот человек на себя совсем махнул рукой. А ведь не такой старый…

– Всю зиму ждали клиентов, – сказал он, – ждали и дождались. Пришла весна, получили по носу… – И вдруг: – А что, бригадир, может, водки накатим?..

Я достал бутылку из холодильника.

– Эркки, пиво будешь?

– О, давай! Ты принес? Молодец. Очень кстати… Водки я совсем не хочу, и так на взводе, а вот остудиться пивком самое то будет…

Я давно не пил, задумался… Он налил Кустарю с четверть стакана водки. Кустарь приподнялся, ловко выпил залпом и снова лег. Все это было проделано быстро, пластично, не отнимая от лица пакета со льдом.

Пакет подтекал, вода, мешаясь с кровью, стекала по щекам на шею и дальше убегала ручейками вниз, пачкая лежанку. Эркки подал ему еще салфетки. Кустарь небрежно отирался, бросал салфетки на пол, приговаривая: «Назвался гвоздем – получай по шляпке». Мы с Эркки переглянулись, он кисло улыбнулся.

– Поддержишь?.. – он приподнял бутылку. – Skål!

– Нет, я сейчас на автобус. Привезти чего из города?

– Ничего не надо. Все есть.

⁂

Через неделю мы сидели в мастерской Кустаря, примеряли на мне костюм «Нептун 2.0». Был он намного легче первой модели, надевался легко – я сам, наверное, справился бы, но Эркки заботливо мне помогал, все проверял, а я ему рассказывал о своих мрачных настроениях, скитаниях по городу, сказал, что ходил в «Рулетку». Эркки только крякал, выражая свое изумление. Кустарь, полулежа в раскладном кресле, все еще сильно гнусавя, направлял его руки советами – где подтянуть, с чего начать – и щелчками мышки включал музыку. Они крутили гранж девяностых – музыка, которую я зарекся слушать, но не мог же я им сказать, чтоб они вырубили ее. Эркки говорил: «Во-во, давай эту оставь», – «Да, да, наша музыка», – говорил почему-то Кустарь, покачивая головой и потягивая свое домашнее вино. Они были достаточно пьяными, чтобы не особо обращать внимание на мои ламентации. Эркки даже пропустил мой рассказ о том, что я встретил в баре С., и мои представления о ней, он ничего не сказал на это, хотя мог бы, наверное, потому что они встречались, она сказала, что видела Эркки, они разговаривали… О чем? Мог бы мне сказать, что встречал ее, но до сих пор не сказал, и теперь отмалчивается, любопытно, почему он насупился, когда я о ней сказал… Меня пробрал холодок подозрения, ревности…

Я сказал, что видел Феликса.

– Да не может быть! – воскликнул Эркки, и мне его восторженность показалась притворной (наверняка и его видел).

– Да, у дверей «Рулетки».

– Ого, как романтично! Я тоже его видел.

(Так я и думал.)

– И мне не сказал.

– Да забыл. Старею!

– Кого-нибудь еще видел?

– Вроде никого…

– Представляешь, он предлагал мне работу.

– Какую? Жиголо?

– Нет, почему? Он же на фабрике троллей пашет…

– Что за чушь! Он клеит баб на паромах. Он – жиголо.

– Да ты что!

– Конкретно тебе говорю. Он весь в фитнесе и шведках, он – альфонс конченый. У него совсем крыша потекла, он повернулся на внешнем виде и даже выступал в «Спарте».

– Что такое «Спарта»?

– Это клуб бодибилдеров. Там они и кучкуются. Ты что, с луны свалился?

– Господи, какая дрянь! Так называться должен клуб мазохистов, где уставшие от жизни денди последовательно и концептуально себя изничтожают.

– Не в этом мире.

– Вот, значит, что он предлагал мне – жиголить шведок…

– Да, конечно. Памперинг, массаж, интим, эскорт, быть компаньоном по путешествию, так сказать…

– Господи, каких же страшных баб, должно быть, он клеит, если мне предлагал включиться. Он сказал: у нас хорошо платят… У нас! Это что, целая организация?

– Мафия. Ты таких вещей не знаешь… ты меня удивляешь.

– Мне, конечно, льстит, что он считает меня для этой роли подходящим…

– Ха! Там шестидесятилетние тетушки в основном. Для них ты еще тот огурчик.

Кустарь ухмыльнулся и пробормотал:

– Слушаю вас и тихо офигеваю.

– Он и мне предлагал, не раскатывай особо, – сказал Эркки.