Театр теней

Все было в новинку: и тепло солнечных лучей, ласкающих кожу, и бриз, овевающий приятной прохладой ее лицо. Запахи леса, трав и эфирных масел, исходящие от волос Морганы. А еще – звуки, столь непривычные после угрюмого молчания мира теней, что прерывалось лишь отдаленными, доносящимися словно сквозь вату стонами и криками несчастных душ.

Запахи и звуки жизни. Мира, больше не оскверненного полуночной тьмой.

Морриган потянулась к магии, окружающей ее, обволакивающей, словно шелковая накидка. Вдохнула ее, в отражении осколка истины всегда искрящуюся золотом, вобрала в себя. И этой благословенной энергии было так много, и она была столь сильна и всеобъемлюща…

– Единая магия, – тихо сказала Морриган.

Едва обретя равновесие на твердой земле, едва поняв, что тело слушается ее, как и прежде, она потянулась к темному уголку души, где никогда не было света. К оставленной в ней Госпожой Ночь тьме.

По ее сомкнутым векам, по губам, напротив, приоткрывшимся для заклинания, Ведающая Мать догадалась, что Морриган собирается призвать магию, по которой, признаться, истосковалась больше, чем по хрупкому, вечно требующему то сна, то пищи, человеческому телу.

– Не стоит торопить собы…

Тени, дремлющие под яблоневыми деревьями, стянулись к ней. По пути сплелись воедино, соединяясь с тьмой, что была у Морриган внутри. Они менялись, вытягивались, обретая форму, и минуту спустя – куда дольше, чем обычно – воплотились в гибком зверином теле с длинным хвостом. Пантера ластилась к ней, жалась к боку, будто и впрямь соскучилась, хотя Морриган знала, что воплощает в живой тени собственные чувства, собственную тоску.

Уголки губ Морганы дрогнули в понимающей улыбке. Ей, как и многим колдунам и ведьмам, была знакома эта жажда, что утолялась лишь тогда, когда души касалась колдовская сила.

На этом Морриган не остановилась. Из сумочки на поясе, с которой она прибыла на Эмайн Аблах, она вынула два осколка истины. Мир в одном из них сиял, переливаясь золотым, полнился светом, словно кубок с игристым вином. Мир в другом был… обыкновенен. Никакой тэны – пахнущего полынью следа.

Прошептав: «Kes amuada atroin», Морриган словно натолкнулась на невидимую стену. Она ничего не почувствовала. Ничего.

– Не доверяешь нам? – со смешком осведомилась Моргана.

– Не в том дело, просто…

– Нелегко поверить в то, что мир бесповоротно изменился, – кивнула Веда. – Даже если ты сам – виновник этих перемен.

– Да, – тихо отозвалась Морриган.

Полуночный осколок истины упал на землю, и она втоптала его каблуком. По зеркалу зазмеилась трещина. Она усмехнулась: говорят, это к несчастью.

Он больше не нужен ей, даже как память. Потому что этот осколок памяти неотвратимо переплетен с воспоминаниями о Бадо́.

– Что будешь делать теперь? – с любопытством спросила Моргана.

Морриган пожала плечами.

– Жить.

Просто жить.

Она тепло обняла на прощание Веду, благодарно кивнула Моргане Ле Фэй. Хранительница острова больше не прикована к ней невидимыми цепями.

На черной ладье Морриган в одиночестве пересекла океан. Постояла на берегу, задумчиво вглядываясь в туман на горизонте, за которым скрывался Эмайн Аблах, и словно прощаясь.

Временный портал перенес ее в Кенгьюбери – не было времени и желания искать иной способ попасть туда. Где-то в городе прятался тайный вход в Пропасть, который ей только предстояло узнать. Однако Морриган не спешила его искать. Хотела сперва поговорить с Ником и выплеснуть свою боль там, где никто ее не увидит.

В городе, в котором она до сих пор считалась отступницей, Морриган по привычке появилась в теневом облике. Однако не все могли похвастаться подобным трюком. Замершая в тенях, она наблюдала, как агент Трибунала – симпатичный парень с кудрявыми волосами – выписывал кому-то штраф за использование «карманного», как трибуны его называли, портала.

Подобными мелочами Трибуналу и придется теперь заниматься. Штрафами за временные порталы и использование иллюзии высокой ступени, отловом диких существ древней крови. И… все.

Полуночной магии больше нет. Наступила новая эпоха, хотя большинство жителей Ирландии об этом и не подозревали. Хотела бы Морриган видеть их лица, когда они узнают.

Но главное – этой ночью Дикая Охота не вернется.

Зов Ника застал ее возле старого дома Клио, который давно уже заняли новые жильцы. Морриган сама не знала, зачем пришла сюда. Будто надеялась, что этот дом каким-то образом мог сохранить крупицу души ее сестры.

Сердце ухнуло куда-то вниз. Дрожащими пальцами Морриган стиснула амулет зова. Бледное лицо Ника с красными глазами отразилось на стене дома.

– Слава Дану, ты вернулась. Я пытался доззваться тебя, как только Клио…

– Как она… – «Умирала» произнести Морриган не смогла. – Ей не было больно?

– Нет, лишь немного печально, хоть Клио и пыталась это скрыть. – Уголки губ Ника дрогнули, но им было далеко до улыбки. – Ты же ее знаешь. Она храбрилась, даже успокаивала меня. Но… К такому невозможно подготовиться. Даже зная, что со дня на день ты можешь потерять близкого человека, даже осознавая, что со дня на день умрешь ты сам… К этому нельзя быть готовым.