Театр

Julia was a very good-tempered woman, and though her language was often brusque it was hard to ruffle her; but there was something about her that prevented you from taking liberties with her; you had a feeling that if once you went too far you would regret it.	Джулия была женщина уравновешенная, и, хотя язык ее частенько бывал резким и даже грубым, мало что могло вывести ее из себя. Однако было в ней что-то, пресекающее всякую фамильярность; казалось, если зайдешь с ней слишком далеко, горько потом раскаешься.
But something must be done.	Но надо же что-то сделать!
Dolly turned the matter over in her mind for a fortnight, anxiously; she tried to put her own wounded feelings aside and look at it only from the point of view of Julia's career, and at last she came to the conclusion that Michael must speak to her.	Целых две недели Долли тревожно обдумывала этот вопрос. Она постаралась забыть о своей уязвленной гордости и рассматривать его только с точки зрения того, что полезно или вредно для репутации самой Джулии.
She had never liked Michael, but after all he was Julia's husband and it was her duty to tell him at least enough to make him put a stop to whatever was going on.	Наконец она пришла к заключению, что поговорить с Джулией должен Майкл. Долли он никогда не нравился, но в конце концов он муж, ее долг рассказать ему, чтобы он пресек то, что происходит, неважно даже - что.
She rang Michael up and made an appointment with him at the theatre.	Долли позвонила Майклу и условилась встретиться с ним в театре.
Michael liked Dolly as little as she liked him, though for other reasons, and when he heard that she wanted to see him he swore.	Майкл любил Долли не больше, чем она его, хотя и по другой причине, и, услышав, что она хочет его видеть, чертыхнулся.
He was annoyed that he had never been able to induce her to sell out her shares in the management, and he resented whatever suggestions she made as an unwarrantable interference.	Его бесило, что ему так и не удалось убедить ее продать свой пай, и любое ее предложение он считал недопустимым вмешательством.
But when she was shown into his office he greeted her with cordiality. He kissed her on both cheeks.	Но когда Долли провели к нему в кабинет, он встретил ее с распростертыми объятиями и поцеловал в обе щеки.
' Sit down and make yourself comfy.	- Располагайтесь поудобнее, будьте как дома.
Come to see that the old firm's still raking in dividends for you?'	Заглянули посмотреть, продолжает ли фирма загребать для вас дивиденды?
Dolly de Vries was now a woman of sixty.	Долли де Фриз уже стукнуло шестьдесят.
She was very fat, and her face, with its large nose and heavy red lips, seemed larger than life.	Она сильно растолстела, и ее лицо с крупным носом и полными красными губами казалось больше натуральной величины.
There was a slightly masculine touch in her black satin dress, but she wore a double string of pearls round her neck, a diamond brooch at her waist and another in her hat.	Было что-то неуловимо мужское в покрое ее черного атласного платья, но на шее у нее висела двойная нитка жемчуга, на поясе сверкала бриллиантовая пряжка, другая красовалась на шляпе.
Her short hair was dyed a rich copper.	Коротко стриженные волосы были выкрашены в густой рыжий цвет.
Her lips and her finger-nails were bright red.	Губы и ногти были пунцовые.