Танцы на стеклах - 2

который в любой момент снова может вспыхнуть и сгореть в

пламени ярости и гнева.

   Взгляд Мэл выразительно скользит по моим татуировкам.

   — Тигр — явно что-то личное.

   — Белый — потому что я не похож на других.

   — Я заметила. Ты не носишь бороду и длинные рубахи, как

остальные. У тебя светлые волосы, кожа и глаза. Господи, да

мне даже в голову никогда бы не пришло, что ты араб.

   — Моя мать англичанка, — сухо напоминаю я. Мне не

нравится затронутая тема. Слишком личные моменты я не

готов обсуждать даже с Мэл.

   — Да, я помню.

   — Они считают меня альбиносом, — почти с отвращением

признаюсь я. — Когда мне исполнилось тринадцать, один из

приближенных отца, влиятельный человек, подарил мне белого

тигра.

   — Серьезно? Живого? — восхищенно спрашивает Мэл, даже

немного подавшись вперед, охваченная любопытством.

   — Для сравнения, Лана, моему старшему брату на

тринадцатилетние подарили сокола, а среднему — арабского

скакуна. И те, и другие являются особенными животными для

нашей страны. И не только нашей. Мне подарили почти

обреченного на смерть хищника, не способного к

размножению. Искусственно выведенный вид. Он был подарен

не в знак уважения, наоборот. Понимаешь? Меня ткнули в мое

происхождение, намекнув на то, кем я никогда не стану.

   — Ты все усложняешь, — хмурится Мэл. Искорки тревоги

мелькают в голубых глазах. Я вспоминаю о своем подарке,

который отлично будет смотреться на ее изящной шейке,

оттеняя цвет аквамариновых глаз, — Уверена, что все здесь

тебя уважают.

   — Уважение, которое ты видишь, продиктовано страхом. Ты

не понимаешь законов моей страны, — раздраженно отвечаю

я.

   — И не хочу понимать, но ты сам притащил меня сюда, —

вспыхивает она, с укором и обвинением глядя на меня.

   — Тогда зачем задаешь мне дурацкие вопросы? Поменьше

думай, Мэл. Раздвигать ноги у тебя получается гораздо лучше.

   — Пошел ты, Джаред! — яростно вырывается у Мэл, и она

тут же испуганно прижимает ладошку к губам, уже наученная

ждать от меня самой неадекватной реакции на ее

строптивость. Прищурившись, я наблюдаю за сменой эмоций

на ее лице. Она боится меня. Не знаю, не уверен, радует ли

меня этот факт. — Тебе, и правда, лучше выйти. Я хочу побыть

одна, — тихо говорит Мэл, опуская глаза.

   — Хочешь, чтобы я уехал? — с контролируемой злостью,

спрашиваю я.

   Мэл вскидывает голову, бросая на меня растерянный взгляд.

   — Ты оставишь меня здесь? Одну?

   — С охраной, Мэл. Одну тебя оставлять чревато, —

ухмыляюсь я. — И раз ты гонишь меня, я поеду домой и

выполню твое желание. Как ты там сказала в машине? «Иди и

трахни свою жену, куда угодно.» Видимо, этим я и займусь

ночью.

   Мэл напряженно смотрит мне в глаза, и я вижу всплески

боли в расширенных зрачках. Я осознанно заставляю ее

страдать, произнося подобные слова, но разве я говорю

неправду? Она должна понимать, что моя жена никуда не

денется только потому, что мы с Мэл славно трахнулись в

машине. Ничего не изменилось. Я медленно выпрямляюсь, и

тогда Мэл совершает то, что переворачивает мое сердце… Она

хватает меня за запястье, удерживая.

   — Останься, — шепчут ее губы. — Останься со мной,

Джаред.

   Мне хочется взять ее лицо в ладони и вечность смотреть на

нее, хочется целовать ее губы и признаваться в чувствах,

которые никогда не смогут сделать нас счастливыми. Я не

имею права, Мэл. У Адама бин Рашида аль-Саадата не может

быть слабостей.

   — Не могу, — говорю я, мягко освобождаясь. Ее взгляд

гаснет, как тысячи звезд каждую минуту во вселенной. Никто

не умирает, все живут дальше… — Я приеду утром. Тебе

нужно отдохнуть.

   Мелания

    «Я хочу владеть тобой единолично.

   На моих условиях.

   Меня ослепила ревность.»

   Даже находясь в горячей ванной, я не могу унять легкую

дрожь в своем теле. Слишком много событий за последние

несколько часов, которые снова вывернули меня на изнанку.

   Теперь я знаю, сколько взлетов и падений способно

выдержать мое сердце. И сейчас, в момент сближения с

Джаредом, оно израненное, избитое, уже покинутое

последними надеждами и мечтами, снова начинает исцеляться.

   Его словами, сказанными в порыве хриплым полушепотом.

   Его взглядами, из-под полуопущенных ресниц.

   Не прямыми, а украдкой.

   Этот взгляд Джареда — когда он не знает, что я вижу его в

зеркале или боковым зрением, полон невысказанной боли,

отчаянья, на грани с нежностью и вожделением…

непреодолимым желанием, рвет мне душу.

   Этот взгляд и все его тайны, что он скрывает, меня и мучает.

Настоящий взгляд.

   В эти моменты Джаред смотрит на меня так, словно хочет

поцеловать каждый шрам, каждый сантиметр моего тела, и

одновременно поставить на колени, заставляя меня слушать

его, покоряться ему, трепетать перед ним.

   Смертельно опасное сочетание. Когда мужчина жаждет тебя

до последней капли крови, и, в то же время, хочет выпить ее до

дна. Ядовитый коктейль, который будит во мне бурю эмоций.

Раньше чувства к Джареду, любые, пугали меня. Я мечтала от

них избавиться. Но теперь… все эти эмоции, это и есть моя

жизнь.

   Он — моя жизнь. Здесь, в Анмаре, у меня никого и ничего

больше нет.

   И не дай Бог, я произнесу эти слова вслух. Потому что я сама

еще не хочу в них верить. Не хочу верить в то, что я