Танцы на стеклах - 2

   Мы с Ранией беремся за руки и поворачиваемся к гостям,

чтобы принять поздравления. И снова вокруг нас начинается

шумное пиршество с криками, песнями и танцами. Когда все

традиции соблюдены, все наставления и пожелания сказаны,

мы выходим в сад, чтобы насладиться зрелищем фейерверка в

нашу честь. Наверное, со стороны мы выглядим идеальными.

Красивые, молодые, богатые. Каждый, кто сегодня желал нам

счастья, делал это искренне. Свадьба — особенный праздник,

во время которого все личное уходит на задний план. На все

воля Аллаха. Если бы было суждено другое, мы с Ранией не

стояли бы здесь, наблюдая, как разноцветные огни окрашивают

черное небо, а окружающие нас гости поют о великой силе

любви, которая раз и навсегда соединяет сердца влюбленных.

   Я чувствую острое желание скрыться, потому что маска

счастливого жениха стала безумно узка и тяжела для моего

застывшего лица. Я хочу, чтобы все было по-настоящему,

чтобы мы с Ранией что-то чувствовали друг к другу, ведь иначе

наша совместная жизнь станет мукой для обоих. Я не говорю о

любви… Речь об элементарном притяжении. Вспышке,

влечении. Или, хотя бы, дружеском понимании. Нам придется

прожить бок о бок немало дней и ночей.

   Я не сомневаюсь в том, что Рания станет мне хорошей,

покорной и уважающей меня и мою волю, женой. Ее готовили

к браку всю жизнь.

   Мы обязаны поладить и найти точки соприкосновения. Она

нравится мне внешне. Образованная, невинная девушка. Этот

брак сулит огромные выгоды моей семье. Многие были бы

счастливы оказаться на моем месте…

   Мы покидаем гостей по-английски, незаметно скрываясь в

доме. Первая брачная ночь состоится не здесь. Наши вещи уже

собраны, упакованы и отправлены в багажный отсек частного

самолета, который доставит нас на остров, где мы с женой

проведем наедине целую неделю. Мы вылетаем через час,

наспех попрощавшись с оставшимися гостями. Я не был на

острове, но слышал, что это райское место. Тропики, пальмы,

белый песок, хрустящий под ногами. Отец рассказывал, что

много раз возил на остров мою мать, до того, как появился я. И

когда он говорил об этом, я видел, как его глаза затягивает

пелена воспоминаний, на губах застывает улыбка, полная

ностальгической грусти. Я всегда не понимал, как можно

одновременно презирать и так откровенно тосковать о ней.

Хотя, я разве не чувствую то же самое, когда дело касается

Мелании Йонсен.

   Последняя неделя прошла, как один безумный день. Я

каждый день хотел сорваться и поехать на виллу матери, чтобы

увидеть лживые глаза Мэл, заставить ее ответить за каждое

слово, брошенное мне при нашей последней встрече у нее

дома.

     «Нравится, когда над тобой смеются Джаред? Я трахалась

с Ником, и мне понравилось… Не хуже, чем с тобой или кем-

то другим. Ты говоришь, что я такая же, как все, но и ты не

царь и бог и от других твой член отличается только

отсутствием крайней плоти.»

   Я вспоминаю выражение ее лица, полное ненависти и гнева,

каждая буква отпечаталась в моей памяти, выжигая любые

попытки призвать здравый смысл оставить в покое

неблагодарную маленькую дрянь. Хладнокровная, расчетливая,

дешевая сука. Хотя, не дешевая, очень даже не дешевая. Ярость

сковывает все мышцы, когда я думаю о том, что она не просто

раздвинула ноги для очередного неудачника, но и решила

нажиться за мой счет. Идиот! Какой же идиот. Как я мог

поверить в искренность огромных аквамариновых глаз,

которые смотрели на меня, словно я единственный во всем

мире могу сделать ее счастливой. Ее слезы на смотровой

площадке Сакре-Кер в Париже?

   И она тоже полная дура, раз решила, что сможет одурачить

меня, искушенного игрока и стратега. Допрыгалась, кошечка?

Надеюсь, теперь ты спрятала свои коготки и готова принять

свое новое будущее, в котором есть место только мне и моим

желаниям.

   — Ты можешь открыть лицо, Ран. Мы покинули пределы

Анмара, — заставляю себя вернуться в реальность, поднимая

взгляд на свою жену, которая, опустив голову, смотрит на свои

скрещенные на коленях ладони.

   — Ты уверен? — удивленно спрашивает она. Я не вижу ее

лица через плотную ткань. Я привык к тому, как выглядят

женщины Анмара, достигнув определенного возраста, но, за

границами страны, я могу позволить Рании немного больше

свободы. В соседнем государстве, в котором она выросла, лица

не закрывают, и прекрасно понимаю, как ей сейчас неудобно.

   — Абсолютно, — киваю я.

   Рания беспрекословно слушается, снимая черное шелковое

одеяние, под которым сокрыто стильное, маленькое, кремового

цвета, платье с открытыми плечами, которое идеально сидит

на ее округлых формах. Я вымученно улыбаюсь.

   — Ты чудесно выглядишь, Рания.

   — Спасибо, Адам. Ты тоже, — краснея, робко отвечает она.

До конца перелета мы не говорим друг другу не слова. Я

погружаюсь в свои мысли, где ей нет места, а Рания смотрит

прямо перед собой, практически не шевелясь. Я ощущаю

исходящее от нее волнение и страх, но понимаю тщетность

любых попыток с моей стороны утешить ее.