Танцующий на воде

Через две недели после похищения и спасения меня пригласил к себе домой Рэймонд. Встречать вышел на крыльцо, сразу сказал, что жена и дети в городе, на прогулке. По его лицу я догадался: это не случайно. Рэймонд нарочно услал близких – незачем было обременять их дополнительными тайнами.

Мы вошли в дом и поднялись на второй этаж. Рэймонд дернул за железное кольцо, вмонтированное в потолок. Открылся люк, из него выпала веревочная лестница. Мы залезли на чердак. В углу было нагромождение деревянных ящиков, и Рэймонд выбрал два, которые мы и спустили со всеми предосторожностями, закрыли за собой люк и проследовали в гостиную.

– Взгляни, Хайрам, – сказал Рэймонд, снимая крышки.

В ящиках оказались письма беглецов – с благодарностями, новостями о воссоединении семей, а также с информацией о деятельности Райландовых ищеек, об интригах и планах Силы Рабства[21]. Но больше всего было писем с мольбами вызволить родных. На конвертах я разглядел значки и догадался: Рэймонд ведет собственный учет просьб – удовлетворенных и тех, которые только предстоит удовлетворить. Все письма, все их огромное множество, без сомнения, были бесценны; настоящие разведданные, подумал я. Впрочем, попади они в лапы врагов, те узнали бы немало о нас, хватали бы наших агентов десятками.

– В эти истории поверить невозможно, Хайрам, – заговорил Рэймонд. – Я порой перечитываю – и не верю, даром что сам во многих операциях участвовал.

Я все перебирал конверты, дивился – сколько же их, вызволенных! Казалось, каждый, кого спасла филадельфийская ячейка, счел своим долгом рассказать о своей судьбе во всех подробностях. Ох, да ведь и записанное мною интервью с Мэри Бронсон, вероятно, где-то здесь, в одном из этих ящиков-архивов!

– По-моему, Хайрам, это правильно – все время помнить, почему мы этим занимаемся. Мне доводилось работать с агентами разных убеждений, так вот не скажу, чтобы у всех у них были благородные мотивы.

– Наверно, благородных среди нас вообще нет, – отозвался я. – У каждого своя цель, свои причины. Личные.

– Ты прав. Взять меня, к примеру. Если бы не моя семья, стал бы я членом ячейки? Влез бы в борьбу по самые уши? Нет, конечно. А мы ведь и тебе воссоединение с близкими обещали. С Софией твоей, которая с тобой убежала, как многие женщины убегают со своими мужчинами, о чем в этих вот письмах сказано.

– Да нет, тут по-другому, – возразил я. – Мы вообще не понимали, что делаем, кому доверяемся, как все будет. Мы слишком молоды были. Нелепо звучит, знаю, словно сейчас я намного старше! Ведь и года не минуло. И потом, вы, Рэймонд, моей Софию назвали. А ведь она не ради меня, даже не совсем со мной сбежать хотела. А сама по себе. Но только… только мне кажется… я этой мыслью тешусь, во всяком случае… Короче, есть у меня ощущение, что зарождалось между нами что-то такое особенное, что мы бы в конце концов поженились с Софией. Хотя… может, я это себе и нафантазировал.

– Поди пойми, – философски заметил Рэймонд. – Ну да зато у тебя есть шанс проверить.

– Да, пожалуй.

– Вызволение Софии – задача непростая. Да только с тобой, Хайрам, слишком долго играли, как с мышью кошка играет. Поэтому я насчет тебя, насчет твоих интересов отдельно распоряжусь и после тебе дам знать. В детали тебя посвящу.

Я сделал глубокий вдох – приготовился. Рэймонд продолжал:

– Прежде всего с Софией надо наладить контакт. Это непросто, как ты понимаешь. В один день такое не делается. Впрочем, Блэнд уже и план разработал. Хочет сам все дело провернуть. Только тут одно обстоятельство… заминка одна. Не в Софии проблема, а в нас. Дело в том, Хайрам, что ты к нам попал в неподходящее время. Мы сейчас заняты совсем другим. Другой операцией вызволения. Ота, должно быть, тебе о жене своей рассказывал?

– О Лидии?

– Да, о Лидии. Она томится в неволе. И дети с ней – трое. Племянники мои. Мы давно уже головы ломаем, как их освободить, как сюда, в Филадельфию, доставить. Сам Ота здесь появился – будто из сна в действительность шагнул. Будто мечтания наши взяли да исполнились. Мы ведь всякую надежду потеряли, крест, можно сказать, на нем поставили. А он – хвала Господу, чья милость безгранична, – снова с нами. Мы счастливы, и Ота счастлив, ибо мы обрели друг друга. Но без жены и детей счастье неполное, увечное какое-то.

– Лидия сейчас в Алабаме. Мы ее выкупить пытались – хозяин ни за что не продает. Хуже того: столько уже было предложений цены, что он подозрительным сделался, следит теперь за Лидией и за детьми. Они четверо будто в могильной яме, в гробу, и крышка на гроб надвигается – того гляди, ни щелочки надежды не оставит.

– Понимаю, – вымучил я. – Никого не бросим, только для каждого свое время, так?

– Так, Хайрам. Для каждого свое время. Но есть еще кое-что. Операция с Лидией не только сложна – она затрат требует. Нужен человек, который обеспечит Блэнду отбытие в Алабаму.

– Конечно. Для этого я здесь.