Танки в спину не стреляют

Логунов с черным от сажи лицом сел и потряс головой. В ушах звенело, кожу стянуло от полыхнувшего пламени, ресницы и брови обгорели, но от серьезных ожогов его спасла толстая зимняя форма. Два парня из другой роты пострадали сильнее, по ним пришлась самая сердцевина взрыва. Молодой ротный с лопающимися на руках и лице пузырями от ожогов нашел мечущимся взглядом Соколова, увидел его ромбы старшего лейтенанта и понял, что это тот самый командир, что спас его роту.

– Простите, простите меня, я так виноват. – Черные губы еле шевелились.

– Ничего, ты сделал все, что смог. Ты молодец, ты не виноват. – Соколов наклонился над парнем.

Конечно, он лгал ему. Ждал бы ротного выговор, а то и лишение звания за расстрелянный попусту боеприпас, за подбитые «Т-34», за чуть было не упущенную позицию. Но сейчас, глядя в глаза умирающему мальчишке, он не мог сказать ему правду. Пускай закроет глаза, навсегда успокоенный тем, что долг свой выполнил до конца. Даже если он и допустил ошибку, он исправил ее ценой собственной жизни, проявив себя героем. Если бы не его отчаянный обстрел из вражеской «тройки», то «тигры» не выпустили бы взвод Логунова из своего смертельного кольца. Злости к погибшему парнишке не было, Соколов даже не испытывал досаду на молодого командира, из-за ошибок которого пришлось принять такой сложный, выматывающий бой. Не все люди созданы для войны – может быть, парень был бы прекрасным водителем или милиционером, а ему пришлось погибнуть в самом начале жизни, да еще и с грузом вины на сердце.

Старший лейтенант повернулся к столпившимся вокруг танкистам, нашел глазами Омаева:

– Руслан, доложи в штаб об окончании боя. И сообщи о гибели ротного. Героической гибели на поле боя.

Из танка призывно махал старший сержант Рыжиков:

– Товарищ командир, комбат вас вызывает. Срочно!

Нет времени на переживания, рядом идет бой! И Алексей бросился к танку, натянул поглубже на голову шлемофон:

– Сокол слушает, прием.

– В гнездо лети, Сокол! – по радостному голосу комбата Алексей понял, что наступление прошло успешно, территория захвачена, они сдвинули линию обороны немцев еще на несколько километров. – Твой бой во всех деревнях было слышно. Собирай там свои и чужие машины, пехоту на борт сажай. Оставьте наблюдающих и переходите через шоссе. Здесь на поляну приехала полевая кухня, топливо, грузовики с матчастью. Раненые есть?

– У меня нет, у пехоты и танковой роты, что у мельницы стояла, есть, – вздохнул парень. – И раненые, и убитые.

– Раненых сюда доставишь. Комплектуем машину до медпункта. В Озаричах согласились принять наших бойцов на ночевку, утром со всех территорий будут собирать эшелон в тыл.

– Я знаю дорогу через лес, к нам по ней «тигры» пришли под конец атаки, еле отбились, – поделился Соколов.

– Молодец, никогда не отступай. Жду, через час комбригу доклад, поторапливайся.

Алексей стянул с головы шлемофон и поймал себя на том, что расплылся в улыбке. Приятно ему было заботливое отношение комбата, особенное, словно не с вышестоящим командиром поговорил, а с братом или другом.

Поэтому заторопил он своих ребят, которые и сами, вымотанные, измученные жаждой, двумя боями подряд, мечтали поскорее оказаться на безопасном пятачке и передохнуть хотя бы пару часов.

В один из немецких броневиков, что оказался на ходу, стащили раненых, в окопах их оказалось полно. Несколько часов танкового обстрела не прошли даром, из-за ранений больше половины личного состава могло с трудом передвигаться. Сильно обгоревшего танкиста пристроили на брезенте танка Успенского, тот отправил своего пулеметчика присмотреть в дороге за раненым. Соколов велел проверить всю немецкую технику и забрать с собой все, что на ходу. Но нашлось немного: тройка бронетранспортеров да один «тигр» со снарядом, застрявшим в корпусе.

– «Тигра» не трогаем, от любой кочки сдетонирует болванка – и от пассажиров ничего не останется. Грузите всех раненых в «Ханомаги», кто ходит, пусть садится на борта танков.

Бабенко обходил «тридцатьчетверки», пожимал руки механикам, вместе с ними бегло осматривал машины. У пяти машин повреждены траки гусениц, но этим ремонтом займется бригада с инструментами и кувалдой. У одного танка он прошелся ладонью по поврежденному катку:

– До лагеря дотянешь, только смотри в оба, иди позади всех, чтобы на пни не напороться.

Отрапортовал командиру роты:

– Алексей Иванович, серьезных поломок нет. Как доберемся до позиции, все неисправности устраним своими силами.

Тот кивнул и с теплотой посмотрел на Бабенко. Как же хорошо, что он во всех технических вопросах может положиться на него. Опытный механик всегда готов возиться с поврежденными машинами даже не своей роты, поучая и наставляя молодых людей, что еще недавно управляли тракторами и пока с трудом осваивали танковые премудрости.

Глава 8