Танки в спину не стреляют

В сгущающихся сумерках Неля взахлеб рассказывала, как ждала его каждый день, выспрашивала у офицеров, куда отправили его экипаж. А Семен Михайлович молчал, обомлев от счастья. Перед штабом его невеста вдруг остановилась, вытащила из кармана белый отрез ткани с вышитыми голубыми цветами по краю.

– Я ведь верила вам, ждала, знала, что не обманете. Вот… вышила сама. Праздник все-таки, пусть и скромный. – Она стянула серую пуховую шаль с рыжих кудряшек и вместо нее повязала расшитую косынку.

И Бабенко совсем онемел от прекрасного зрелища: голубые глаза Нели, нарядные цветы, рыжие кудри – кусочек мирной жизни посреди войны.

Саму церемонию бракосочетания он запомнил плохо. Семена и Нелю поздравил командир, а потом его теперь уже жена проводила до пропускного пункта. Бабенко никак не мог отвести глаз от женщины, не мог насмотреться на ее красоту. От его вида, смущенного и восторженного одновременно, Неля расцвела в улыбке:

– Я вас ждать буду, Семен Михайлович. Писать. Вот мой адрес домашний.

Он аккуратно забрал из ее рук свернутый в квадрат листочек бумаги. Потом осмелев, обнял ее и прижался к губам в робком поцелуе. Но женщина не оттолкнула его, наоборот, положила голову ему на плечо.

– Я такой счастливый, Нелечка, что стыдно, – признался мужчина. – Ведь не каждому такое счастье выпадает. Я живой, с вами повидался, поженились. У ребят ведь совсем по-другому, у Руслана погибла любимая, у командира невеста в плену у немцев.

Неля порывисто обхватила его шею двумя руками и зашептала в ухо:

– Надо верить, понимаете, верить, Семен Михайлович! Я верила, что вы приедете, ждала каждую минуту, ждала. И они пускай не сдаются! Держите, передайте вашему командиру подарок для его невесты. – Женщина решительно стянула с головы нарядную косынку и вложила белую ткань в широкую ладонь Бабенко. – Этот платок счастливый, он поможет. Я когда вышивала на новой портянке цветы, загадывала, что закончится война и все будут счастливы. Только не смейтесь, Семен Михайлович, он поможет найти эту девушку и спасти ее из плена.

– Эй, танкист, поторапливайся, попутка до Клинцов с грузом идет, – окликнул его постовой.

Семен Михайлович обнял жену и зашагал к машине. По дороге назад в свою часть он все никак не мог поверить в происходящее. Такое чудо здесь в военное время, рядом с линией фронта. Он несколько раз доставал бумагу и читал при свете зажигалки: «Приказ № 75л. Э по гвардейской 1-й танковой бригаде 1-го гвардейского танкового полка. Приказываю считать сержанта танкового отделения 007 Бабенко С. М. и рядовую БПО Валееву Н. Н. мужем и женой с 23 декабря 1943 года. Командир штаба Сузунов Л. Д.». Потом он доставал записку с адресом жены, по которому она проживала до войны, платок, что до сих пор пах ее волосами, рассматривал с радостным удивлением, прижимал к щетинистой, закопченной от пороха щеке. Нет, не приснилось, это действительно было с ним. Права Неля, надо верить каждую секунду, что все получится! Война закончится, они победят и проживут долгую счастливую жизнь!

* * *

Соколов охрип от крика. Вот уже больше часа он выкрикивал в землянке через окопную звуковещательную станцию текст, который перевел на немецкий язык: «Внимание! Немецкие солдаты и офицеры! Сегодня ровно в восемь часов вечера Красная армия прекращает огонь из всех видов оружия против вашего гарнизона и направляет парламентеров к начальнику штаба для вручения ультиматума командования Красной армии. Парламентеры будут идти в белых полушубках и без оружия. Внимание! Немецкие солдаты и офицеры! К вам идут парламентеры Красной армии! В знак согласия сделайте выстрел сигнальной зеленой ракетой».

Его слова разносились по огромному заснеженному полю с протоптанными тропинками-котлованами, где саперы прошлой ночью разминировали проход для посланцев Красной армии. Ветер уносил их дальше на запад, в сторону немецких укреплений, чьи прожектора расчерчивали небо. Но на звездном куполе никак не вспыхивала долгожданная зеленая комета. Неужели не слышат? Соколов остановился на секунду, повернулся к капитану Лаврову, который, как зверь, метался по землянке из угла в угол.

– Товарищ капитан, передали радиосообщение в эфир немцев?

– Передали! Молчат сволочи!

От яростного бессилия комбат не находил себе места, казалось, каждая минута тянулась вечно. И от этого становилось еще тяжелее, ведь там, в лагере смерти, эта драгоценная минута уносит жизнь невинного человека. А они здесь, на передовой, возле нейтральной полосы уже несколько часов без успеха пытаются связаться с командованием осажденного немецкого гарнизона на линии Дерть – Паричи. И тут сразу несколько голосов наблюдателей снаружи землянки зашлись в крике: «Зеленая, зеленая ракета!»

Лавров бросился к белым полушубкам, скидывая на ходу походный ватник. Надел один, второй бросил Соколову:

– Давай, идем! Надевай!