Там, на сухой стороне

Я подкидывал в костер хворост, когда увидел, как он спускается по склону. Похоже, сколько и где бы он ни ездил, он всегда будет сидеть в седле, как на военном параде. Я даже позавидовал ему. Он, конечно же, был джентльменом, хоть и потертым на обшлагах.

- Чувствуете дым? - спросил я его.

- Не волнуйся, Доби. Огонь прекратится через несколько минут.

От ручья к нам шла Марни, на ходу причесывая волосы. Радость в ее глазах беспокоила меня еще больше, чем сам Чантри. Что она нашла в нем, таком старом?

- Как Керноган? - спросил Чантри.

- Ему лучше. Он съел суп и попил кофе. Думаю, дел идет на поправку. Она взглянула на его осунувшееся лицо, кажущееся еще более худым в утренних лучах солнца. - Ты хоть немного спал, Оуэн?

Надо же, называет его по имени!

- Достаточно много. Но если у вас найдется что-нибудь поесть...

- Все готово.

- Где старик?

- Исчез в лесу.

На земле прыгали солнечные зайчики, пробивающиеся сквозь листву. Чантри немного поел, потом уселся с винтовкой на коленях. Кажется, он никогда с ней не расставался. И пусть даже сейчас ему хотелось спать - в любую секунду он готов был встрепенуться и открыть огонь.

Подошла Марни, чтобы налить ему новую кружку кофе, но он уже спал.

- Он совсем устал, - заметил я. - Скорее всего, скакал всю ночь. Хотел бы я знать, чем он занимался.

- Я рада, что он вернулся, - сказала Марни. - Вместе с тобой и стариком...

- Не нравится мне этот старик. Говорит, что живет здесь чуть ли не со времен потопа, но я его тут не видал. Не знаю, что у него на уме, - вряд ли что-то хорошее, да и сам он...

- Он говорил, как его зовут?

- Упоминал пару имен, да ни одно из них не его, это точно. Когда он говорил их, то вроде как улыбался. Он их даже и не помнит как следует. Не верю, что он тут долго живет. Мы бы его видели.

- Доби, сколько медведей ты видел в этих горах?

- Вообще ни одного. Коугаров тоже, но они здесь водятся.

- Правильно.

Я взглянул на нее как-то по-другому.

- Понял, что вы хотите сказать, - признался я. - Он вроде как коугар или медведь. Если я их не видал, это не значит, что тут их нет.

Он подошла к отцу. Он открыл глаза и посмотрел на нее. Этим утром он не бредил и казался лучше, как она и сказала. Никогда не чувствовал себя в своей тарелке рядом с больными, потому что не знал, что с ними делать. Несколько раз собирался спросить отца, чтобы он объяснил мне, да наблюдал, что в таких случаях делают другие. Особенно женщины: они, похоже, от рождения знают, как обращаться с больными, но почему знают - хоть убейте не понимаю.

Я взял винтовку и пошел к ручью, чтобы прислушаться к окрестностям, но ручей звенел так громко, что слышно было плохо. Тогда я прошелся с полмили вверх по течению, но не увидел ничего, кроме множества форели в воде, а когда вернулся обратно в лагерь, Чантри уже проснулся и чистил револьверы. Никогда не видел, чтобы человек так трясся над револьверами. И еще над конем. Проходя мимо него, я по этому поводу что-то высказал, и Чантри взглянул на меня.

- Мы ими живем, Доби. Человек без оружия и лошади в этих краях полностью беспомощен. Позаботься о них, и они позаботятся о тебе.

Конечно, то, что он сказал, имело смысл, но все равно слишком уж он над ними трясся. Отец тоже всегда меня ругал - не мог видеть, как я ставлю нечищенное ружье после охоты.

Потом вернулся старик, он все время хихикал. Налил себе кофе, посмотрел на Чантри и захихикал еще сильнее.

- Ну ты и сыграл с ними шутку, - сказал он. - Отличную шутку. Та шайка рвет и мечет. Ты загнал их в пруд, а некоторых - даже по уши. Ты здорово их осадил.

Когда мы спросили, что случилось, старик рассказал, как Чантри устроил пожар.

- Я и сам в них пальнул, - сказал старик, - просто для острастки. Я был далековато для хорошего выстрела, но одного из них задел. Здорово задел - выбил у него из рук винтовку, и он кинулся в кусты, словно заяц. Потом, правда, вернулся за винтовкой, но ее кто-то уже забрал.

- Прекрасно, - улыбнулся Чантри. - Не каждый день находишь хорошую винтовку.

Это точно, и я пожалел человека, который потерял ее, одновременно радуясь, что эту винтовку в нас уже не нацелят.

Чантри посматривал на старика и наконец спросил его, когда он сюда приехал. А старик наклонил голову и глаза его хитро засверкали. Он глотнул еще кофе и ответил:

- Я не обращаю внимания на годы. Не видел ни часов, ни календаря с тех пор, как был мальчишкой. Но вот что я вам скажу: когда я впервые появился на сухой стороне, то был уже мужчиной и мог справиться с любым, кто придет по мою душу. Только никто не пришел.

- Но ты был знаком с Клайвом?