Там, где дует сирокко

– Не только кофе, – Джиана хмыкнула. – Что они выходили из её комнатки довольные, как коты после случки, то все знают. Ты ведь знаешь, что она давно полиции всё доносит? Говорят, у неё все разговоры по комнатам записываются.

При этих словах Замиль похолодела. К кому ты привёз меня, Салах, чуть не крикнула она, но продолжала слушать.

– Помню, как арестовали беднягу Манкусо. А он останавливался в «Аль Мусафир», когда…

В это время мужчина средних лет в широких штанах и болтавшемся на плечах пиджаке вдруг повернул к кафешке и присел за столик напротив Замиль.

Устроившись, он поднял руку и громко окликнул:

– Всё лясы точишь, Канделора? Принеси-ка мне лимонной воды со льдом, упахался на жаре, сил нет!

И официантка торопливо поднялась из-за стола, продолжая что-то говорить Джиане уже понизив голос, потом повернулась, на ходу бросила:

– Уже иду, Джакомо! – и засеменила в каморку.

А Замиль всё так же сидела молча, бездумно ломая и кроша кусочек печенья. Значит, Таонга – осведомительница местной полиции. И, вполне возможно, слушает их разговоры. И ей даже этого показалось мало – Джайду она пыталась, одурманив, расспросить.

Так чего же им теперь ждать?

Глава третья

– То есть, ты никого там не видел, кроме людей вокруг дервиша? – переспросил Салах, и Стефано устало помотал головой.

– Нет, только они, потом полиция и… люди на улице. Люди, потом крики, потом… я увидел Джайду, она упала.

Грузовик, из-под которого Стефано успел вытолкнуть Джайду, помял его самого хорошо, у него оказалась сломана рука, растянуты или даже надорваны коленные связки, да вдобавок трещины в рёбрах. Он придёт в себя, поправится, конечно, но на это нужно время, а Марсала…

– Марсала гудит ульем, – мрачно произнёс Салах, обращаясь больше к себе, чем к Стефано, – опять перекрыли порт, полиция рыщет по городу, уж не знаю, кого ищут.

– Конечно, – Стефано, полулежавший на высоких подушках, только кивнул.

В тот день им занялась Джайда, которая отделалась несколькими синяками и растянутым запястьем. Она же настояла, чтобы из больницы его привезли в «Аль Мусафир», узнав, что тот живёт один и ухаживать за ним некому. И даже сейчас часто его навещала.

– И Зеркало просто разрывается, – Салах по-прежнему говорил вполголоса, как будто обращаясь сам к себе, – это не только здесь. В Мадине как из-под земли появились такие же дервиши, а вчера одного из них убили. Просто застрелили на улице, и неизвестно, кто. Орден Верных молчит, но на всех форумах неожиданно появились люди, кричащие о Газавате…

Стефано мрачно усмехнулся.

– Им прошлого не хватило.

– Им ничего не хватит, – словно решившись, Салах вдруг спросил: – Ты ведь не сможешь рулить сейчас «Грифоном», верно?

– Нет ещё, – мужчина покачал головой, – одной рукой трудно управляться, но вдвоём бы мы смогли. Но у меня болит всё: колено, рёбра, локоть. Даже на одной ноге стоять тяжело. Я сейчас не моряк.

– Хорошо, тогда поправляйся, – коротко бросил Салах, похлопал его ладонью по плечу и, повернувшись, вышел из комнатки.

Комнатка Стефано находилась на втором этаже – не очень удобно, учитывая его увечья, но Таонга категорически заявила, что других свободных у неё нет. Впрочем, Стефано всё равно сейчас её не покидает, так какая разница. Движимый внезапным желанием подбодрить его, Салах порылся в своих запасах и сбросил Стефано на наладонник то, что у него оставалось из прежних рейдов на ту сторону. Книги и видеозаписи из проклятых земель. Земель Беззакония, куда так страстно хотела попасть Замиль, и где…

Словно отвечая на его мысли, снизу, с той стороны лестничного пролёта послышались голоса. Говорили женщины, явно возбуждённо и на нервах, и он различил голос Замиль, а потом и Таонги. Проклятье!

Салах в несколько шагов сбежал вниз по витой лестничке и оказался в крошечной приёмной. По одну сторону находилась стойка, за которой Таонга регистрировала гостей, по другую – два диванчика и круглый одноногий столик. Сама приёмная всегда производила на него странное впечатление – как будто на оберж старого назрани сверху наслоили моду махдистов с их мечтами о возрождении Халифата.

Когда он вошёл, крики внезапно смолкли, и он сразу понял, почему. Видимо, шум привлёк не его одного – откуда-то появился высокий чернокожий парень с бритой головой и проколотой бровью, в просторной бело-жёлтой хламиде – так, насколько помнил Салах, любили одеваться жители Чада или некоторые малийцы.

– Проблемы, сестра? – спросил он с безупречным островным выговором, ухмыльнувшись Таонге, и та напряженно улыбнулась в ответ.

– У нас небольшое недоразумение с гостьей пансиона, сайиди. Надеюсь, мы не помешали твоему отдыху.

– Но если будут проблемы, скажи мне. Я помогу решить. Мы все должны помогать друг другу, верно, сестра? – он ещё раз усмехнулся, откровенно ощупывая взглядом округлые формы Таонги, с деланой брезгливостью покосился на Замиль и направился к двери, что-то нащупывая в прикреплённой к поясу сумке.

– Ты мне всех постояльцев распугаешь, кошка драная, – прошипела Таонга в полголоса, когда чернокожий парень резким движением открыл дверь на улицу.