Там, где дует сирокко

Последний вопрос заставил его напрячься. Он не рассказывал Абдулу про свои отношения с Таонгой, но тот знал, что Салах нередко заезжает в Марсалу. Наверное, догадывался, что у него там есть женщина и предположил, что и сейчас тот ищет укрытия у неё.

Ничего вроде совсем подозрительного, но…

Салах нахмурился, глубокая борозда пересекла лоб, пальцы скользнули к бородке и начали её подергивать – дурацкая привычка, но всё же помогала справиться с волнением.

А собеседник все не унимался:

– Так что молчишь? В Марсале? Или унёс ноги с Острова? – и картинка с взлетающим самолётом.

– Нет, пока еще в вилайете, – набрал, наконец, Cалах, решив остановиться на полуправде, – нашел одну дыру, залег на дно, осматриваюсь.

Не такая уж и неправда, если подумать.

– Застрял, значит, как и я, – по чату справа налево двигался мультяшный калам, показывая, что собеседник продолжает писать, – дело дрянь у нас, Салах, да? Так где ты залег, далеко?

И тут Салах решился и короткими резкими ударами набрал:

– Поговорим голосом, Абдул?

И замер. На самом деле, сейчас от ответа зависело очень многое.

Знаки вопроса усыпали окошко разговора.

– Аллах лишил тебя ума, что ли? Или ты забыл, что значат голосовые звонки? Только так, а потом ещё и вычисти память.

Салах криво усмехнулся. Проверка не показала ничего. Абдул – если предположить, что это он – дал правильный ответ. Говорить голосом опасно – все голосовые каналы шли через общую службу Зеркала, где хранились в виде пакетных данных. Специалисты по поиску ересей в зазеркальном пространстве легко добывали эти пакеты и могли переслать, кому положено. С перепиской проще, её можно поставить на самоуничтожение, и именно так собеседник и поступил – Салах видел, что первую его реплику уже подметает маленькая метёлочка.

Так что да, Абдул правильно сделал, отказавшись говорить голосом, но ведь и самозванец, назвавшийся Абдулом, мог сделать так же, просто чтобы не быть разоблачённым.

Ладно, осталась проверка номер два.

– Надо сказать кое-что важное, – набрал Салах, царапая ногтем (кстати, пора бы обрезать уже) матовый экран, – давай встретимся в правильном месте. Например, у Брахима из Агадира.

Он замер, ожидая ответа, и ответом оказался всё тот же хохочущий до слёз купец.

– Старый Фарук не менял своё имя, слава Аллаху, – высветился текст. – Проверяешь меня, Салах, подозрительный ты пёс? Правильно делаешь, на самом деле. Всё в порядке, это и правда я, Абдул. Так что, ты в Мадине-таки? Если так, и правда надо встретиться, но с местом поаккуратнее. У меня новости не очень.

– Нет, не в Мадине, говорю же – нашел одну дыру – Салах немного расслабился. Человек с той стороны экрана выдержал проверку, – наш разговор стирается. Давай определим место встречи, а потом вычистим память. Что с «Диб-аль-сахра», так и стоит на приколе, не знаешь?

– Плохо, что не в Мадине, я не могу сейчас разъезжать по Острову. Найек, Салах, не могу говорить. Сотри разговор, сотри!!

И окошко погасло. Это значило, что человек с другой стороны экрана не просто вышел из разговора, но и стер его колонку.

Что могло так резко напугать Абдула, если допустить, что это и правда был Абдул?

Салах так и сидел, ощущая пальцами гладкую поверхность наладонника, когда внезапно услышал женский голос.

– Я не могу больше сидеть тут, взаперти, – Замиль стояла у входа в комнатку, – тошнит от этой дыры. Я хочу прогуляться.

Много чего он мог бы сказать ей в ответ: и о том, хуже ли эта дыра той, где она должна была крутить задницей каждый вечер, и о том, что бродить по гудящему потревоженным ульем городу сейчас не было лучшей идеей. Но разговор с Абдулом (Абдулом ли?) всё ещё стоял перед глазами. И Салах только мотнул головой:

– Да иди куда хочешь.

Глава вторая

Замиль так мало видела в этой жизни, и сейчас это чувство было особенно острым. Городишко, где она родилась, и который уже едва помнила, Мадина, которая строилась на её глазах, прорастая через старый Палермо бурьяном минаретов, Агридженто и ещё пара местечек на Острове – и острова, точнее, островки рядом, на которые она выбиралась иногда, чтобы отдохнуть и окунуться в море со скал. И всё чаще Замиль предельно ясно ощущала, что, пусть она уже взрослый человек, но совершенно не видела мира. А мир и даже этот вот забытый Аллахом городок всё это время жили без неё. И будут так же жить после, даже не заметив, что она была рядом.

Вот и сейчас. Выскочив из дверей их ночлежки (ну хорошо, пансион не был настолько уж плох, но Замиль в мыслях всё равно называла его ночлежкой, выплёскивая весь свой гнев и досаду), она теперь растерянно оглядывалась по сторонам. В общем, все четыре дня, что они пробыли в Марсале, ей так и не пришлось прогуляться дальше, чем до булочной вниз по улице.

Что ж, мир, посмотрим, каков ты. Хотя бы здесь, раз места живописнее не представилось.

И, поддёрнув платье, Замиль зашагала вниз по улице.