Таксидермист

Помни! Особь-самец, обвиненная в сексуальном домогательстве, должна представить доказательства своей невиновности!

Помни! Какой-либо имеющий сексуальный подтекст физический контакт с женщиной, которая в любой форме и в любой момент не выразит или не подтвердит полного согласия, является НАСИЛИЕМ.

Помни! Оценка того, имеет ли контакт сексуальный подтекст, всегда зависит от женщины.

Помни! Пользование услугами проституции в какой бы то ни было форме является ПРЕСТУПЛЕНИЕМ!

Помни! Употребление выражений, которые могут быть сочтены унижающими достоинство, является ПРЕСТУПЛЕНИЕМ!

Помни! Признание твоего поведения сексуальным домогательством зависит исключительно от субъективной оценки со стороны подвергшегося ему лица. Домогательство может заключаться в высказывании, демонстративном молчании, взгляде, прикосновении в любой форме, избегании взгляда, а также вызывающей одежде и провоцирующих гримасах. Сексуальное домогательство является ПРЕСТУПЛЕНИЕМ!»

Все это было напечатано на четырех страницах, но материал явно предназначался для новичков, к тому же его писал идиот. Правда на самом деле была такова: можно все – нужно только уметь.

Примерно как с курением. Следовало курить как можно более небрежно свернутые самокрутки или табак в маленьких трубках, делая вид, будто это конопля. Табак был запрещен, но на ганджубас смотрели сквозь пальцы.

Правила стоило изложить проще: «Никогда не заговаривай с незнакомыми. Никогда не оставайся один на один с посторонней женщиной или ребенком. Не поднимай глаз. Молчи. Будь невидимым. Что бы ты ни делал, лучше, чтобы никто этого не видел и никто об этом не знал. Не доверяй полностью никому».

И самое важное: «Если захотят, тебя всегда прищучат. Если не увидят – может, не захотят».

За два километра до границы Зоны номер 17 автобус въехал на парковку у ночного супермаркета. Внимательный наблюдатель многое мог бы узнать о положении дел в Осэкозе, читая вывески о скидках. В этих магазинах снижали цены на товары, пользовавшиеся в Зоне самым большим спросом. Некоторым удавалось делать на этом кое-какой бизнес, но единственную плату, на которую они могли там рассчитывать, получить можно было лишь натурой.

Хитом любого сезона становилась консервированная еда – армейские и туристические пайки, сублимированные или закатанные в жестянки. Их можно было просто запереть в шкафу и хранить. В магазинах Осэкоза были доступны без карточек почти все основные продукты – хлеб, каши, макароны, уксус и соевая еда нескольких сортов. Большинство – только одного вида. Молочные продукты получали по карточкам, поскольку в них содержался холестерин, как и мясо – если оно и имелось, то обычно в виде фарша. Теперь же оказалось, что по каким-то непонятным причинам у кибуцев возникли проблемы с солью и сахаром. Всегда прекрасно шли разнообразные приправы – соевый соус, травяные смеси, табаско, разные маринады и острые соусы. Причина была проста: с их помощью можно было превратить безвкусную, однообразную и диетическую жратву в что-то съедобное. Власти по неясным причинам смотрели на это косо, и пресса Зоны была полна тревожных статей о невероятном вреде всяческих приправ.

Идеальным товаром оставался качественный алкоголь. Дешевый виски, метакса, ром и коньяк с незапамятных времен являлись заменителем валюты, так же как и табак. Покупки, однако, следовало делать с учетом двадцатикилограммового лимита на ввоз, поэтому Норман обычно приобретал табак для самокруток и коньяк. Не забыл и о сладостях и фруктах для маленького Кубы. В Осэкозе фрукты, по сути, ограничивались яблоками и сливами, а сладости – несколькими местными странными изделиями. Некоторые Норману даже нравились, например, драже из сухого молока или таблетки из сахарной пудры.

Обычно он не любил делать покупки, а уж особенно терпеть не мог посещать гипермаркеты. Но на этот раз они имели совершенно иное значение. Он чувствовал себя Дедом Морозом, готовящимся за полярным кругом к своей миссии. Для того, кто помнил нескончаемые очереди, списки и талоны в Осэкозе, обычный супермаркет превращался в волшебный Сезам.

В Осэкозе старались запастись всем, чем только можно.

Казалось, будто Норман должен помнить, каково это, – и все же он почти забыл про кофе.

Он понятия не имел, почему там отсутствовало что-либо похожее на кофе. Здесь, у самой границы, в магазинах лежали в буквальном смысле груды кофе в виде зерен, порошка и гранул. Целые Альпы и Гималаи кофе, причем некоторые сорта – наверняка по карману жителю Зоны, заработок которого составлял эквивалент неполных ста евро. Даже если предположить, что все должны получать лишь самые дешевые и худшие, зато справедливо распределяемые товары, все равно выбор у них должен быть значительно больше. Откуда же тогда нехватка кофе? У них имелся один вид карандашей, один вид тетрадей, один тип лампочек, один сорт паштета – и все равно вечно что-то отсутствовало в продаже.