…Так навсегда!

Высоцких в моей жизни получилось два. Ну, вернее, один, конечно, просто по очереди. Сперва «Алиса в Стране чудес» и пластинка, которую я в качестве финального аргумента всегда предъявлял Олегу Юрьевичу: «Вот, вот, вышел же диск, настоящая!» – «А, ну, может, и разрешили на время… к Олимпиаде там… а потом снова запретили!» – «И в “Место встречи изменить нельзя” он снимался!» – «А “Место встречи” ты это давно по телевизору видел? Ну вот то-то же…» У Олега там что-то по катушечному слушали, не всегда, правда, можно разобрать хоть слово, что именно… а потом мы сами купили магнитофон.

Довольно быстро выяснилось, правда, что слушать-то особо нечего. Не приложенный же к нему «Сборник советской эстрады», и не записывать же с радио концерт по заявкам в передаче «В рабочий полдень». У Тасика, что ли, набраться смелости и попросить этот, как его… KISS, во… страшно, конечно: и просить, и слушать потом – вдруг кто узнает?!

А потом мать принесла с работы кассету Высоцкого, очень кстати обнаружилась поклонница по имени Ирка. И я был снова очарован напрочь. Ух ты, сколько всего, я и не думал! И самый счастливый день в жизни – когда мама приносит следующую кассету. А самый печальный – когда надо отдавать предыдущую… Да, я уже разучил ее наизусть, но все равно…

– …Мам, а почему на этой кассете стороны подписаны не «один» и «два», а «три-четыре»?

– А, ну это она их так нумерует, чтобы не запутаться, сразу видно, и какая сторона, и какая сама кассета по счету. Там я видела, она сегодня еще «пять-шесть» одному мужику принесла, но он через неделю обещал вернуть, я тогда следующей взять попросила.

– А всего сколько?

– Ну, я не знаю… штук пятнадцать вроде, она говорила…

Пятнадцать кассет! Это если по часу каждая, хорошо, пусть каждая песня минуты по четыре – это от волнения даже сразу не разделить и не перемножить… Двести с лишним получается! А я сколько сейчас знаю? Ну, штук сорок, наверно… это ж сколько еще счастья впереди!!! Мам, а когда следующую она принесет? А ты… ты попроси, пожалуйста, только чтоб эту еще хотя бы недельку не отдавать, ладно? Хотя бы пару дней…

Вот бы вообще все собрать! Особенно те, которые оборванные получились, сторона тридцать минут, не все получается целиком… вытащили этого, который за борт упал? И те еще, которые плохо слышно… Слышно плохо, очень плохо. Чем больше номер кассеты, тем хуже, и я кручу ручки «тембр», «тише-громче», может, хоть так получится разобрать.

Да, хорошо бы всё собрать… Я начинаю записывать в тетрадочку, но потом становится не то чтобы лень, просто зачем, я помню всё наизусть, и слова, и какая за какой идет, и что говорится между… Вот если бы переписать, чтоб на кассеты, и так же красиво пронумеровать! Я бы расставил их все на полке и любовался бы всю жизнь!

На самом деле «переписать» – это была задача не из простых. Во-первых, что именно переписывать – но это ладно, это я достану. Но нужен же второй магнитофон, и это чтоб кто-то дал на время, и еще не любой сгодится, не между всякими магнитофонами удается наладить обмен данными с помощью хитроумного шнура, то его этим концом надо сюда, то наоборот, и еще не поймешь сразу, в какое именно гнездо. И пишет плохо, и так-то было не слышно… у Олега тогда каким-то чудом подоткнули микрофон, чтоб с него начать, – а на выходе вообще один треск. Есть, конечно, у кого-то адова вещь и венец технической революции и прогресса – двухкассетник! Сам с себя пишет! Да вот незадача: двухкассетник – он по определению «японский», и нет ни одного такого владельца, что позволил бы пихать в свое имущество товар отечественного производства. Согласно бытующему верованию, это кощунство напрочь «убивает головки». То есть никто лично не проверял – но и проверить никогда не рискнет. А значит, ему подавай только японские же кассеты. А они – уже девять рублей против регулярных четырех за «МК-60». А и четыре-то рубля – это, извиняюсь, все-таки сумма. Оно, конечно, на японскую и девяносто минут влазит, но исходники-то все – по шестьдесят… опять нескладно! Но ничего – вырасту, выучусь… Мать как раз говорит – надо уже задумываться, в какой институт поступать. В какой, я еще не знаю, но вот ради чего – это уже решено совершенно точно!