Тайный заговор Каина

— Подарок уникальный! — донесся откуда-то короткий смешок. — Правда, кое-чего не хватает, но от этого он еще более ценен, не так ли? Спросите своего сопровождающего о пропущенных словах. Для этого мы и проводим акцию. Если он сообщит вам недостающие слова, вы сделаете то, что он скажет. На этом пока все.

Связь прервалась, а я стоял в мучительном оцепенении, продолжая прижимать телефонную трубку к уху. Сознание мое внезапно помутилось, и, казалось, стоит мне только пошевельнуться, я тут же лишусь чувств.

Голос диктора снова объявил об отправлении самолета «Пан-Америкэн». Я все еще стоял, прижимая к уху телефонную трубку. Мозг мой словно заволокло туманом, мне по-прежнему казалось, что если я сделаю шаг или просто пошевелюсь, то тут же потеряю сознание. Я снова взглянул в сторону Ольсена и, сделав над собой усилие, протянул трубку мужчине в голубом мундире, машинально поблагодарив его.

Лицо тучной дамы стало пурпурным от гнева. Две стюардессы тщетно пытались успокоить ее. Я оглянулся, пытаясь увидеть пуделя, но его уже нигде не было…

Детектив Ольсен раскрыл газету, когда я медленно подошел к нему и спросил:

— Каких слов не хватает?

— «Все люди будут братьями», — быстро ответил он, как ни в чем не бывало и добавил: — Вы пойдете первым. Встретимся на автостоянке у вашей машины. Мой автомобиль стоит рядом.

Я шел, словно плыл по воздуху, не в силах поверить тому, что услышал. Я вышел на улицу, где дул холодный ветер, и направился к автостоянке. Когда я открыл дверцу машины, Ольсен подошел ко мне сзади.

— Вам известен какой-нибудь ресторан в Ганновере? — спросил он меня.

— Нет.

— Отель?

— «Интерконтиненталь».

— Хорошо. Я должен звонить по телефону через каждые шесть часов.

— Кому?

— Парадину. Я позвоню ему и скажу, что вы поужинали в «Интерконтинентале», а затем пробыли некоторое время в баре. В конце концов вы вернетесь поздно. — Он бесцеремонно вручил мне сверток. — Сандвичи… Вам захочется есть в дороге.

Я взял сверток.

— А как же вы?

— Я уже поел. Вы найдете дорогу к Черным воротам?

— Да, я изучил карту, купленную сегодня утром в отеле.

— Вам нельзя ехать прямо к ним на машине. Оставьте машину с ключами зажигания на дороге. Я отгоню ее в сторону.

— Зачем?

— Чтобы никто не видел. Не беспокойтесь. Когда вы вернетесь, ваш автомобиль будет стоять на прежнем месте.

— Что значит «когда я вернусь»?

— У Черных ворот вы пересядете в другую машину и совершите небольшое путешествие. — Ольсен коротко рассмеялся. — Я буду ждать вас. Потом мы вернемся в Трювель. Все учтено. — Он повернулся и пошел к своей машине.

— Одну минуту!

Ольсен остановился и вопросительно посмотрел на меня.

— Вы считаетесь одним из лучших инспекторов управления? — спросил я.

— Да, я имею две благодарности за выполнение заданий особой сложности плюс знак отличия, — ответил Ольсен и посмотрел мне прямо в глаза. Ни единая черта не дрогнула в его невозмутимом лице.

— И Парадин считает вас своим человеком?

— А как же!

— Сколько времени вы работаете у него?

— Три года.

— И все это время работали против него?

— Всегда, — любезно подтвердил он. — Причем ни у кого никогда не было и тени сомнения в моей лояльности.

— Хочу спросить только из любопытства, зачем вы это делаете?

Его ответ заставил меня задуматься.

— Чехи повесили моего отца, объявив его военным преступником.

Эти слова напомнили мне об отце инспектора Лансинга, повешенного поляками.

Ольсен едва заметно кивнул головой.

— Когда я обратился по поводу работы, я сказал им, что хотел бы искупить вину моего отца. Они были поражены…

Я помню ужасно жаркий летний день, когда мы с Вернером возвращались из Берлина, где мне вручили награду и денежный приз за роман «Черный».

— Проклятое шампанское, — сказал Вернер. — Страшно болит голова.

— У меня тоже, — произнес я.

Мы много пили прошлой ночью и мало спали. Вернер повернулся, достал из сумки на заднем сиденье бутылку пива, термос со льдом и два бокала. Он бросил несколько кубиков льда в бокалы, налил пиво и подал один бокал мне.

— Ужасно жарко, — сказал я.

— Только не от пива, — сказал брат. — Пей.

Я жадно осушил бокал.

Вернер снова наполнил бокалы.

— Пару бокалов — и мне станет лучше. Возможно, я съем что-нибудь, ужасно хочется есть… И еще, Ричи, мой мальчик, настало время сказать друг другу «прощай».

— Почему «прощай»?

Вернер вытер с губ пивную пену.

— Все имеет свой конец. Можешь считать это последним нашим совместным путешествием. Береги себя, братец, желаю тебе удачи.

Я мельком взглянул на него.

— Это шутка или ты все еще пьян?

— Ни то, ни другое. «Мертвые не плачут».

— Что?

— «Мертвые не плачут». Как ты думаешь, это хорошее название? Я лично не уверен. И кое-кто тоже так считает. А ты как думаешь?

— О чем это ты?

— О моей книге. — Вернер снова наполнил пивом бокал уже из другой бутылки. — Все помешались на заглавии: издатель, редактор, продавцы книг…

Резко притормозив, я снизил скорость до пятидесяти километров.

— Ты написал книгу? — тихо спросил я. Пот заливал мне глаза, прилипшие ко лбу волосы мешали видеть дорогу, но я судорожно сжимал руль, не в силах оторвать руки.