Тайный заговор Каина

— Именно об этом я и говорю, — спокойно ответил Вернер. — Я полагаю, что сейчас наиболее подходящее время для разговора с тобой, именно сейчас, после твоего успеха в Берлине, до прибытия во Франкфурт и до того, как ты прочтешь «Биржевые ведомости».[7] Там будет помещена аннотация моего романа. Планируется шумная рекламная кампания. Не знаю, хорошо ли это. Я ведь только начинаю. Это мой первый роман после слишком долгого молчания. И мне кажется, излишняя шумиха вокруг давно забытого имени может только повредить. Но мой издатель думает иначе, он считает, что широкая рекламная кампания просто необходима. Новый Вернер Марк после стольких лет молчания. Он говорит, что это будет настоящая сенсация. Первый действительно объективный военный роман. Он полагает, это как раз то, что сейчас нужно публике.

— Кто твой издатель? — спросил я, внимательно следя за дорогой. Воздух над поверхностью автобана, казалось, кружил и пенился.

— Он говорит, что времена изменились. Вернер Марк снова необходим обществу. Он вложил уйму денег в рекламу и уверен, что роман явится событием года. Это хорошая книга, даже если я говорю «так себе». Я писал ее два года.

— Когда?

— Одновременно с работой над «твоим» романом. Я работал очень напряженно. К настоящему времени написана половина второй книги. — Голос Вернера звучал дружески и чуть-чуть озабоченно. — Извини, Ричи, но мы не могли бы продолжать так вечно, не так ли? Когда я предложил тебе свои услуги, у тебя все равно не было другого выхода, иначе ты ни за что бы не согласился. Заметь, все эти годы я честно выполнял свои обязательства, невзирая ни на какие обстоятельства. И хотя временами было невыносимо и мы ненавидели друг друга, все же мы держались вместе. Я нужен был тебе, ты нужен был мне. Но то были другие времена. И если времена изменились, значит, так должно быть, а иначе издатели вряд ли заинтересовались бы моей книгой.

— Их много, таких издателей?

— Да, и я выбрал лучшего, самого подходящего. Я должен писать для себя, а не тайным образом для кого-нибудь другого. Понимаешь, все это было мне крайне неприятно. И если я сам предложил эту сделку, то только потому, что, равно как и у тебя, у меня тогда не было другого выхода.

Казалось, руль в руках дрожал, и у меня невольно возникла мысль, что переднее левое колесо плохо закреплено и вот-вот сорвется с оси. От этой мысли меня прошиб пот, капли падали со лба, стекали по лицу и падали на грудь.

Вернер снова налил в бокал пива.

— Если хочешь, я сам поведу машину, — сказал он. — А ты сможешь тем временем что-нибудь выпить.

— Отлично, — сказал я внезапно охрипшим, беззвучным голосом. — Значит, это конец.

— Конец, Ричи. Извини, но я уверен, ты понимаешь, что теперь моя работа выходит на первый план, не так ли? И хотя я в отличной профессиональной форме, ты же знаешь, я, слава Богу, никогда не терял ее, мне нужно интенсивно работать, ведь так много потеряно времени. Я долгое время помогал тебе, думаю, ты согласен с этим. Я был хорошим братом, не так ли?

— Ты был хорошим братом, — согласился я.

— Я намерен съехать с нашей квартиры.

— Когда?

— В течение ближайших дней, мой издатель нашел для меня уютную квартиру в Бремене.

В соответствии с указаниями Ольсена я остановил машину на дороге, огибавшей на расстоянии полукилометра пирамиду из камней. По другую сторону дороги темнел густой лес, в котором было множество тропинок. Молчаливая и тревожная ночь плыла над затаившейся, притихшей пустошью. Время, видимо, подходило к девяти. Яркий диск луны оторвался от чернеющей кромки леса и забирался все выше и выше, луна уже светила в полную силу. Но четко видимый ковш Большой Медведицы еще не перевернулся на хвост. Я немного подождал, сидя в машине, затем вышел и остановился у радиатора, пытаясь в ярком лунном свете сориентироваться, в каком направлении мне следует идти.

Было тихо и очень темно, когда я, оставив машину, подошел к каменной пирамиде, стоящей на пустоши, лишенной деревьев и кустарников. Луна, всю дорогу ярко светившая над краем темного леса, зашла за длинную тучу. Исчез острый блеск звезд. Ветер утих, черные облака закрыли небо. Ни единый звук не нарушал тяжелую, мрачную тишину, царившую вокруг. Несмотря на отсутствие ветра, было очень холодно. Сырой, промозглый холод забирался за воротник пальто. Пальцы даже в перчатках застыли и онемели. Я ускорил шаг, чтобы согреться. Легкие заполнил холодный воздух, удушливо пахнущий солоноватой водой, торфом и болотом.

Черные ворота состояли из трех монолитов, два из которых находились на земле, а третий, самый длинный из них, покоился горизонтально на подпорках. Я потрогал один из камней: он был холодный и мокрый. Вдалеке закричала ночная птица. Я ждал. Как я ни напрягал зрение, абсолютно ничего не мог различить в темноте. Я вздрогнул от неожиданности, услышав за спиной голос, приказавший мне:

— Стоять, ни с места. Не поворачиваться. Руки вверх.

Я сделал, как мне приказали.

Незнакомец, стоявший сзади, расстегнул мое пальто в поисках спрятанного оружия. Довольный результатами обыска, он сказал: