Тайный фронт

– Значит, информация просочилась? – переспросил Платов, но вопрос, видимо, был чисто риторическим. – Это замечательно. Пусть они за мной охотятся, пусть засвечивают свои силы и свои связи. Вы это фиксируйте, анализируйте. Мне важно знать расстановку сил и позицию каждой разведки.

– Вы выступаете как приманка? – удивился Шелестов. – Значит, мне вас не ждать?

– Обязательно ждать, Максим Андреевич. Я прилечу в любом случае. В этом смысле наши планы нисколько не изменились. Я вам сейчас дам пароль и адрес явки моего особого агента в Бухаресте. Он некоторое время находился в резерве, но теперь пришло время вводить его в игру. Подключайте его связи и его возможности к разоблачению вражеских агентов и, главное, установлению их принадлежности. Главное, обезглавить агентурно-диверсионную ячейку. Если мы это сделаем и подготовим доказательства, если мы их только получим, противник об этом узнает и откажется от намерений. Ему проще все отменить, чем предоставить нам доказательства вражды. Имейте в виду, что я говорю о противнике – не только о румынах и немцах. Я говорю и о наших союзниках. Союзниках до поры до времени. Когда настанет время делить европейский пирог, они сразу перестанут быть союзниками. Как только окончится война.

Шелестов остановился возле здания Военно-инженерной академии и посмотрел вверх. Старое здание, построенное еще в начале века, с лепниной и другими архитектурными излишествами прошлых времен. Тогда это считалось красиво. Как розочки на платьях и перья на шляпах дам. Академия существовала, как узнал Шелестов, с 1898 года. Выпускала она офицеров и в прошлую войну, и в эту. Полюбовавшись архитектурными деталями вблизи, Шелестов перешел на другую сторону улицы и стал смотреть на весь ансамбль в целом. Красиво, старомодно, но история должна сохраняться во всем, даже в архитектуре старых кварталов. Им придут на смену другие дома, другие инженерные и художественные решения. Шелестов всегда был противником уничтожения исторических памятников. Даже если памятник когда-то поставлен тирану, то и его сносить не стоит. Это история. К нему нужно приводить школьников и рассказывать о тиране. Пусть видят и знают, что страна прошла и через эти ухабы и колдобины своей истории.

Сняв шляпу, он некоторое время стоял, обмахиваясь ею, чтобы хоть немного остыть. Потом надел и не спеша пошел по улице до старого городского кладбища. Здесь было малолюдно, тихо, как всегда бывает тихо на кладбищах всего мира. Даже птицы не пели и не перелетали с ветки на ветку, не тревожа покой усопших. Шелестов шел по давно не метеной дорожке между могилами, читая надписи, рассматривая памятники и кресты. Вот и памятник с надписью: «Адвокат Штефан Нягу». Шелестов остановился, огляделся. Увидев лавочку, сел на нее.

– Вы знали покойного? – раздался приятный мужской голос с бархатным тембром. Вопрос был задан по-русски.

– Нет, не знал, – ответил Шелестов, не оборачиваясь. – Просто присел отдохнуть в тени.

– Да, здесь приятно отдыхать, – сказал голос, и из-за соседней могилы вышел высокий статный мужчина в дорогом костюме. – Тут спокойно. И окружают те, кто уже не может ни навредить, ни принести пользы. Тут все равны, и все упокоились от своих амбиций.

– Мертвецам амбиции не нужны, они в прошлом каждого из них, – сказал Шелестов, произнеся условную фразу и вглядываясь в лицо человека.

– И все же прошлое формирует будущее, – ответил условной фразой незнакомец. – Кирпичик в фундамент здания истории. Сейчас мы в пятом ряду кирпичей, нет?

– Скорее в двенадцатом, – вставил Шелестов и протянул руку. – Здравствуй, Андрей.

– Я думал, что ты меня не узнал, Максим, – улыбнулся мужчина. – И все думал, как выкручиваться, если ты не договоришь до конца пароль и кинешься ко мне обниматься после стольких лет разлуки.

– Ты изменился, но я тебя узнал. Я рад, что это именно ты, что ты все еще с нами, все еще в разведке и живой.

Андрей Гуревич был другом Шелестова. Они, можно сказать, вместе начинали службу в ОГПУ. Оба пришли туда по комсомольским путевкам, окунулись с головой в работу, но приказы начальства и жизнь вскоре раскидала их. В разведке не принято спрашивать, где ты был и чем занимался, даже если вас когда-то связывала самая искренняя и горячая дружба. Гуревич тоже не расспрашивал Шелестова ни о чем. Все, что нужно, само выяснится не сегодня, так завтра. Раз Платов дал для связи этого сотрудника, значит, придется доводить операцию вместе с ним. Видимо, Андрей пустил хорошие корни в Румынии и теперь пришло время работать.