Тайный фронт

– А тебя, как всегда, приходится ждать, – усмехнулся Коган, сдерживая стоны. – Не умеешь ты, Витя, быстро работать. Медлительный ты.

– Лень – моя натура! – заявил Буторин, развязав ноги Когана и принявшись за его руки.

– Тише-тише, – прошипел Борис. – У меня от этих гимнастических упражнений не совсем все в порядке.

Когда он укладывал товарища на пол, подстелив под него свой пиджак, в помывочную вбежали Болотов и Лапин. Следом вошел Шелестов, подталкивая в спину седовласого румына в очках с толстыми стеклами и в рваной рубашке.

– Боже мой, что тут творится?! – с широко раскрытыми глазами спросил второй пленник. – Кто вы такие? Какой ужас!

– Ребята, заберите с собой этого папашу тоже, – приказал Шелестов. – Раненого перевязать и тоже в машину. У себя допросим его основательно. Убитых обыскать, и уезжаем. Быстрее, ребята, быстрее!

Глава 6

Буторин сидел на диване в пустой квартире. Рядом на столе стояла чашка с нетронутым кофе, но пить кофе ему совершенно не хотелось. Сегодня должно решиться, верят ему диверсанты или нет. В зависимости от этого решится и его судьба. Зачем немцам или румынам человек, который что-то о них уже знает, но они ему не доверяют? Может, они и отравить его уже хотят. Сейчас Буторин был безоружен. Не мог и не имел он права брать на эту встречу даже пистолет. Это было бы нарушением логики его роли простого советского водителя.

Белоэмигрант Жаров привел его сюда и велел подождать. И вот уже полчаса как его не было, и в квартире стояла полная тишина. Буторин не знал, что сейчас в соседней квартире о нем разговаривают два человека.

– Так вы уверены в нем, как в самом себе, Жаров? – спросил немец, вставая с кресла и подходя к двери. – Это важно. Вы сами можете такое с уверенностью сказать. Вы русский, он русский, кто как не вы можете понять его славянскую душу.

– Славянская душа, господин Зауэр, такая же, как и все другие. Это все сказки про загадочную русскую душу. Русские так же, как и французы и поляки, и индусы, хотят вкусно и регулярно есть, хотят денег и власти над другими людьми. Дай ему власть, помани его пачкой денег, и он забудет и о родине, и о друзьях, и о других. Любой человек скотинка, которая хочет вкусно жрать, сладко спать и размножаться.

– А вы циник, Жаров, – усмехнулся немец. – Но я это одобряю. В нашем деле сентиментальность вредна, как вредны жалось, любовь, привязанность. Только холодный расчет – вот истина, достойная настоящего разведчика. Хорошо, пойдемте разговаривать с вашим шофером.

Буторин сидел на диване, развалившись в самой непринужденной позе, когда Жаров привел гостя. Предполагалось, что русский шофер знает себе цену, раз его покупают, и ведет себя соответственно, но перегибать палку не стоило. Он хозяин, а ты от него зависишь. Нехотя и не спеша Буторин поднялся с дивана, заметив одобрительный взгляд незнакомца. Это был немец, точно немец. Что-то неуловимо выдавало в нем именно эту нацию.

– Садись, – предложил немец по-русски, но с сильным акцентом. – Итак, ты готов выполнить любое задание, чтобы заработать много денег? Это так?

– Так, – кивнул Буторин. – Сделаю, что смогу, если только вы от меня не потребуете водить самолет или паровоз. Этого я не умею. Да и с деньгами в Советском Союзе делать нечего. Сразу за химок возьмут. А откуда это у тебя, милок, столько денежек? С деньгами только за границу сматываться, вот как господин Жаров предлагал. На такое я согласен.

– Ну что же, я поддерживаю все, что тебе говорил господин Жаров, – одними губами изобразил улыбку немец. – Мы не станем предлагать тебе невыполнимых заданий. Все, что мы прикажем, ты сможешь сделать. И сможешь потом, когда все закончится, уехать за границу и жить там, как это у вас говорят, «припеваючи».

– Ну, тогда сладимся, – с солидным видом кивнул Буторин. – Говорите, что надо сделать. Я готов.

– Для начала надо слушать и запоминать. Всюду слушать: и в столовой, и на аэродроме, и в комендатуре. Слушать и запоминать, когда ты везешь кого-то из офицеров, когда при тебе звонят по телефону. Ты простой солдат, тебя стесняться не будут, при тебе могут нечаянно сказать то, что не скажут при постороннем, при офицере, например, потому что тому не положено знать эту тайну. А ты солдат, при тебе могут сказать.

– А что сказать-то?

– Ты должен услышать о прибытии в Бухарест генерала. Это держится в секрете, он большой начальник, и нам нужно знать время и место, куда прилетит самолет. Ты понял?

– Да, я понял. – Буторин почти равнодушно подтвердил приказ. – Узнать, когда прилетит самолет с начальством.

– Место и время! – напомнил немец.

Он повернулся и вышел. Жаров подошел к Буторину и горячо пожал ему руку и принялся похлопывать по плечу и с восторгом хвалить его за поступок и согласие сотрудничать.

– Вы понимаете, что теперь ваше будущее обеспечено. Вы попали в руки людей, которые могут отблагодарить по-царски. Эти люди не обманывают. Тот, кто оказывает им услугу, тем более неоценимую услугу, будет щедро вознагражден. Вы станете там, на Западе, героем, к вашим детям будут относиться как к детям героев и завидовать им!