Тайны лабиринтов времени

– Много людей у нас, Грыцько. Надо думать, как жить дале. Тут оставаться не можно. В Кафке стоят русские корабли, купцы товар привезли на продажу. Я встречался с приказчиками, они в Бахчисарае были, ждали решения хана: разрешит ли начинать торговлю в Крыму. Хан заключил договор с московитами, чтоб их руками от католиков избавиться, но враки все это. Одначе, москавитам нужны вои, и они готовы нашу ватагу взять на службу.

– Гарна мысль – под видом воев вернуться домой, но куда детей и женщин денем, а, атаман?

– Еще вопрос, атаман.

– Говори, Матвей.

– До Кафки дорога дальняя, людей много, тихо пройти не получится, а супротив двух туменов аскеров не выстоим – все поляжем, а женщин и детей под смерть подведем.

– Думайте, хлопцы, турок хоть и получил добро за рабов, но все едино побежит к татарам, вы же его не убили.

– Да, черт с ним, с турком этим. Нужно решать, куда путь держать будем, ты что, атаман, хочешь в Москву податься, а там на тебе – батоги от князюшки; на Украину – так там паны, чтоб им повылазило; на Дон може, так единицы дойдут.

– Нам бы …, Матвей, через море перейти, а там вернемся в свою станицу. казакувать не передумали, мабудь. Ну, думайте, хлопцы, думайте.

– Атаман, выслушай и меня, старика. Среди ватажников ты бываешь мало, разговариваешь с ними только на кругу, многого не знаешь. С народом неладное творится, ватажники меж собой разговоры ведут о разбое. Иона шуткой умы казаков подтачивает, алчность разжигает, человек не от добра.

– Как отсюда людей увести, турок аскеров приведет, тогда всем смерть.

– От пещеры, атаман, нужно в лес уводить женщин и детей.

– Слышал о кораблях?

– Да, но не дойдет ватага. Зиму нужно ждать, гнилое море замерзнет – и перейдем с божьей помощью по льду к Дикому Полю.

– Помрем в дороге, дед! Померзнут, говорю, люди!

– Готовиться нужно, на то и время пока имеется. Татары вон – зимой в теплых, укрытых шкурами повозках по степи разъезжают. До начала холодов запасемся шкурами, лошадьми, насушим мяса, подгребем под себя добро татарское, кремний, оружия всякого. Казаков – в дело, и спуску им не давать, без головы ты сам видишь, что может получиться. Не дело атаману от ватаги уходить надолго.

– Круг!

– Уходим. Казаки дозором пойдут – за ними женщины, дети и покалеченные, апосля старики, замыкают казаки. Собрать пожитки, утром уходим. Грыцько, коней вести по лесным тропам, на дорогу не выходить, аулы обходим стороной и тихо. В лесу не шумим и костры не разжигаем, птиц и зверей стараемся не тревожить, а не то татары нас враз засекут. Матвей, пойдешь за солью, на озера. Возьми с десяток казаков, и чтоб ни один татарин не ушел от вас. Никола, коней напоить и накормить до отвала, подготовить к дальнему походу. Иванко, провизию – в мешки – и на коней. Женщинам собирать орехи, коренья, грибы, варить яйца, печь хлеб, варить кашу. Ночью, перед рассветом, чтоб все спали, нужно отдохнуть перед походом и набраться сил.

Явор в сумерках вышел к большому костру. Иона толчется среди ватажников и женщин. Все при деле, а грек вроде как помогает, но при этом ничего не делает, а лишь суету создает. Казаки раз сказали, чтобы под ногами не вертелся, два сказали, а ему все нипочем.

– Шел бы ты, Иона, от греха, иди, вари шамовку, а нам не мешай.

– Слышал я, что ты, Иона, не только чумичкой, но и саблей владеешь?

– Я, дорогой атаман, не всегда кашеварил, а и дружину водил. Сабелькой помахал, да и воев в бой водил. Грыцько взял за локти кашевара, а Матвей отобрал саблю.

– Откуда у тебя тыква, а, кашевар? Откуда хамса и сладкий перец? Молчишь, так я скажу: у татарина берешь. Что приказал тебе хан?

– Говори, ирод!

– Сблизиться хан с тобой желает и использовать твою ватагу против друзей своих. Ты нужен ему.

– Говори яснее, каких таких друзей хан решил ограбить моими руками?

– Хан Кафки ему поперек горла стал. Хан этот богат и жаден, изворовался до того, что из казны хана крымского золото тянет. Войско у него только на бумаге, стражники наемные, да и тех мало. Грызется с сановниками аки волк. Крымский хан желает бунт учинить в городе, а золото хана, что в Кафке сидит, себе забрать. Аскеры должны тот мятеж подавить, конечно, но хан Кафки погибнет случайно во время мятежа.

– Кто ж этот отчаянный дурак, что в Кафке мятеж учинит против хана? Я представляю татарина, поднявшего меч на хана.

– Ты, атаман.

– У тебя, стало быть, и план готов?

– Только татарину сигнал дам, а бумага, что вы наемники, и направляетесь в Кафку по приказу хана, уже написана.

– С нами женщины, калеки и дети малые, как же они? Неужели ты мог подумать, что я их брошу?

– Я же не дурак, понимал, с кем дело придется иметь. В бумаге отписано, что поведешь ты в Кафку рабов на продажу.

– Хорошо, грек. Ты сам давно был в городе? Не знаешь, русские купцы уже приехали в город?

– Я адрес грека дам, у него корчма, там купцы и остановились.

– Грыцько, я – в Кафку, а вы – в лес, и с этого глаз не спускать, чуть что – на осину. Переходите в лес тихо, никаких грабежей на дорогах, чтоб тихо шли. Казакам скажешь, что скоро дома будем, если дурить не будут.