Тайная жизнь

Бен сел, подвинув к ней стул поближе. Он прекрасно понимал, что она имеет ввиду. Год назад Шарон прооперировали спину, и довольно долго после операции они не могли жить половой жизнью. Когда врач наконец дал добро, Шарон, казалось, потеряла к этому делу всякий интерес. Но Бен был уверен, что это – временное явление, вся жизнь состоит из чередовании черных и белых полос. Он надеялся, что все рано или поздно встанет на свои места. Но отсутствие физической близости, естественно, внесло брешь во все их остальные отношения. Приходя домой, он с нетерпением ждал дочь, а не жену.

Бен прижался губами к нежной, веснушчатой шее жены. Кожа Шарон была теплой, от нее веяло таким спокойствием.

– Я не трогал Блисс, милая. Но если бы что-то и произошло, не дай бог, не ты в этом виновата. В этом году ты сама не своя, и я прекрасно понимаю твое состояние.

– Мне страшно, Бен!

В отличие от Шарон, Бен не боялся, он и не предполагал, чем это может обернуться. Всю жизнь он был наивным, уверенным мальчиком, душа нараспашку, он верил людям, а они всю жизнь на нем ехали. Он поцеловал Шарон, потом отвел ее в спальню и они занялись любовью, жадно, будто изголодавшись. Такого давно у них не было. И Шарон была какая-то другая, отдавалась ему с наслаждением, вся без остатка. И вдруг она начала плакать, мышцы ослабли, она устало раскинула руки на кровати. Бен не мог продолжать, видя жену такой, чувствуя отвращение на ее лице. Он пошел в ванную, постоял под душем, оделся и вернулся в спальню. Шарон закуталась в простыню и судорожно рыдала в подушку. Волосы ее растрепались.

– Пойдем за Блисс, – сказал Бен, – давай выясним все до конца, пока еще не слишком поздно.

– О, господи, Бен! Но почему же она назвала тебя, если ты этого не делал?

Ярость закипела у него в груди.

Да не делал! Не делал!! Шарон встала и обмоталась простыней.

– Я так тебя любила, Бен… Но я не могу спать с тобой сегодня. Прости… – она сжала виски, стараясь сдержать слезы.

– Шарон, – Бен шагнул к ней, но она отшатнулась.

– Я буду спать в гостиной.

Он боролся с желанием поехать к Алексу и Лесли, поговорить обо всем с самой Блисс, но подумал, что все и так обойдется. Позже он будет бранить себя за это. Это была последняя возможность доказать свою невиновность, а она была упущена. Неужели он сам не мог выяснить у Блисс, что она хотела сказать? Если бы он только мог предположить, что ждет его в будущем, он наверняка поехал бы к Блисс той ночью. Но он даже не мог представить, что ему уготовано судьбой.

На следующий день близилась к концу его последняя пара, когда он заметил у входа в аудиторию человека в полицейской форме. Бен старался потянуть время. Прозвенел звонок на перемену, а он продолжал что-то рассказывать классу. Студенты заерзали на стульях, закрывали книги и собирали сумки, торопясь скорее выйти из класса. Они непонимающе переглядывались: «Что это он замышляет?» В конце концов, он их отпустил, потом сел за стол и начал ждать.

Офицер представился и громко объявил:

– Вы арестованы за приставание к своей дочери на сексуальной почве.

Он проинформировал Бена о том, какие он имеет права и надел наручники, хотя Бен не сопротивлялся и сказал, что пойдет сам. Его вели по мучительно длинному коридору, мимо студентов, стоящих с открытыми ртами, многие из них лично знали его. Он попытался было улыбнуться, или отколоть что-нибудь веселенькое, но в горле, как назло, пересохло, и поэтому, чтобы не смотреть в глаза, он уставился на луч солнца в конце коридора.

Полицейский втолкнул его в заднюю дверь машины, презрительно фыркнув. Все относились к этому очень серьезно, и он впервые заподозрил, а может, с Блисс действительно что-то случилось? Если речь идет о преступлении, то его не могут в этом обвинить, виновен кто-то другой. Наручники больно сжимали запястья. Он не мог представить себе, что кто-то мог оскорбить честь его дочери.

Он перебирал в голове всех, с кем была в контакте Блисс. Джоан Дав, Сэм и Джен, Алекс и Лесли. Иногда, престарелая мисс Блейтон – нянька Блисс. Никто из этих не подходит. Может, соседские мальчишки? В округе было несколько таких, которые обижали малышей. Может Блисс играла где-нибудь в чужом доме? Чей-то другой отец? А может, тот молодой человек с грустным лицом и бегающими глазами, на его попечение дети иногда оставались днем. Бену нисколько не нравилось, что он бывает рядом с детьми. Но ведь он все время на виду.

Бен позвонил в клинику Сэму. Ему сказали, что брат консультирует пациента, но Бен велел передать: это срочно.

– Я арестован, – сказал Бен, – мне нужно твое поручительство.

Сэм молчал. Что он мог подумать? Бен в тюрьме? Да его ни разу за нарушение правил не штрафовали!

– Как ты там оказался? – мягко спросил Сэм. Бен представил пациента у брата в кабинете. Он сидит в кресле напротив и думает, что врач разговаривает с каким-нибудь больным, его соратником по несчастью.

– Это не телефонный разговор. Когда ты сможешь приехать сюда?