Тайная жизнь

– Кайл, – Иден удивилась наивности своего дядюшки, – какое отношение имеет к этой истории его профессия? Никакого. Равно как и мастерство или энтузиазм, и все остальное.

– Мы повсюду вместе путешествовали. Жили в одной комнате в гостиницах. Проводили недели рядом, работая рука об руку. Был бы ключ, ответ на все вопросы, что-то такое, что рано или поздно бросилось бы в глаза…

– Он пытался повеситься на суде, – добавила Лу, – его дочку собирались привести, чтобы она подтвердила.

– Четырехлетнего ребенка? – прервала Лу Иден. Она попыталась представить в зале суда Кэсси, которая стоит и рассказывает огромной толпе взрослых, что с ней произошло.

– Да, – продолжала Лу, – он не вынес бы, если бы Блисс привели туда, поэтому он взмолился за ради Бога, чтобы его признали виновным. К тому времени не прошло и половины суда. Он сказал судье, что в действительности он не виноват, что просит просто пощадить ребенка.

– Конечно, он зря так быстро сдался, но в такой ситуации разве сразу сообразишь? Судья скоро объявил перерыв, адвокат Бена советовал ему отказаться от показаний, но дело было сделано, потому что присяжные заседатели все слышали. Конечно, нужно было стоять на своем и повторить суд с новым составом присяжных заседателей, но не я был судьей.

Иден вздохнула:

– Не знаю, Кайл, почему надо было признавать себя виновным, если ничего даже близко не было!

– Я знал и Шарон, и их дочь. Так вот. Бен – просто-напросто замечательный семьянин. Ты представить себе не можешь, как он был доволен своим браком и своей жизнью!

– Именно поэтому я поверила в его невиновность, – сказала Лу. – Если бы он признался, что ударил Блисс, его бы пожурили и отпустили с богом, но он не мог признаться в том, чего не делал, поэтому его посадили на полгода и лишили родительских прав. Конечно, он никогда не сделал бы такой выбор, если бы у него был другой выход.

Иден было жаль Бена, хотя внутри у нее все протестовало.

– Когда Бен переехал сюда, он говорил об этом часами, – продолжала Лу, – мы сидели как раз за этим столом и разговаривали. Ты должна позволить ему выговориться. И когда выслушаешь его до конца, ты не будешь сомневаться в его честности. Просто в суде все было вывернуто наизнанку. Он сделал роковую тактическую ошибку, за которую сразу ухватился прокурор.

Кайл откинулся на спинку стула:

– Он очень плохо выглядел, когда приехал к нам первый раз. Думаю, что он не раз был на грани самоубийства. Как мы были напуганы, помнишь, Лу? Мы не раз оставляли его здесь ночевать, потому что в таком состоянии, после всех разговоров, мы не могли отпустить его домой. Он ни разу не сказал нам напрямую, что пытался покончить жизнь самоубийством, но часто говорил, что хотел бы умереть, ибо для него жизнь отныне потеряла всякий смысл. И мы не пытались с ним спорить. Действительно, он потерял все и всех, ради чего стоило жить, любить и работать.

Иден вспомнила фотографию его особняка в Аннаполисе. Его гордость. И тоже потеря. Она вспомнила, как он попросил оставить его в покое, его ледяной взгляд. Валиум в ванне.

– Меня самого мучили кошмары, когда он впервые приехал к нам. Мне снилось, будто я поднимаюсь к нему в комнату, а он сидит в кресле-качалке с пистолетом в руке и простреленной головой.

– Не думаю, что ему понадобится пистолет, – спокойно заметила Иден, – у него есть валиум.

Кайл прищурился:

– Он был расстроен, когда ты ушла?

– Думаю, что да.

– Может, лучше пойти проведать его? – предложил Кайл.

– Нет, – Иден встала, – я схожу. Лу взяла ее за руку:

– Иден, ты достаточно умна, не держи на него зла. Эта судимость – его клеймо на всю жизнь, и он никуда от него не денется. А ты – знаменитость, у тебя есть дочь, ты все равно ничего не потеряешь. И если ты решила порвать с Беном, сделай это именно на этом основании, а не потому, что считаешь его грязным подонком.

ГЛАВА 28

Бен хотел поскорей добраться до дома, точнее, до бутылки виски, напиться и забыть страшные воспоминания прошлых лет. Но они были совсем рядом и не желали отступать. Поэтому Бен лихорадочно откупорил бутылку и с облегчением почувствовал, как спирт обжег ему горло.

Обыкновенный январский день, за неделю до начала весеннего семестра, однажды круто и навсегда изменил его жизнь. Он зашел в библиотеку по дороге с работы домой, как он обычно делал раз в неделю, чтобы взять Блисс что-нибудь почитать перед сном. Когда он пришел домой, Шарон сидела на кухне за столом, положив руки на колени. Ее цвета клубники со сливками волосы были как обычно завязаны «хвостиком» на макушке, на ней были ее любимые джинсы и кофточка, но она как-то по особому сидела, и как-то косо посмотрела на Бена. Было полседьмого, но ужином и не пахло, в доме стояла странная тишина, дочка не прибежала встречать его в прихожую своими дикими воплями. Он положил книги на буфет и снял галстук.

– А где Блисс? – спросил он.

– У Алекса и Лесли.

Он нахмурился, пытаясь вспомнить, о чем же он забыл. Разве они с Шарон собирались сегодня в гости?