– Да нет… В смысле, конечно, он здесь будет, и мы это выяснили, но я сейчас говорю не об этом, – хранитель памяти легонько тряхнул головой, усилием воли приводя мысли в порядок, выстраивая их в стройную линию, – В жизни, говорят, все повторяется дважды, верно? Наша первая встреча с Ричардом тогда и сейчас… Все время одно и то же место, одна и та же ситуация. Разве что роли распределены чуть-чуть иначе… Совпадение или рок?
– Может, мы обсудим это позже? – девушка тихонько вздохнула и, переводя взгляд на то, что творилось возле холма, поморщилась, – Тем более, что меня гложут сомнения в том, что воспоминания Рика обрываются на этом месте.
– Здесь они только начинаются, – без особой радости подтвердил оборотень, – И в моей памяти вам предстоит встретить еще немало загадок и, быть может, капельку разгадок…
– Довольно.
Татьяна, которая при последних словах собеседника успела перевести взгляд на него, вздрогнула от неожиданности и вновь глянула на сражающихся.
Волк, придавленный к земле тяжелой львиной лапой, уже едва дышал, в отчаянии царапая когтями почву. Лев, склонившийся к его горлу, уже обнажил клыки, вне всякого сомнения намереваясь безвременно оборвать молодую жизнь оборотня. Голос мага, столь внезапно раздавшийся над полем и принудивший хранителя памяти остановиться, вызвал у последнего раздраженное рычание.
Ричард, как завороженный следящий за происходящим, невольно поежился.
– И в этот миг я, как последний глупец, мог лишь думать «что же подумает Вик, обнаружив меня утром?», – пробормотал он и, тяжело вздохнув, попытался сосредоточиться на событиях своей памяти.
Эрик, искоса глянув на оборотня, чуть сдвинул брови. Лицо его вновь осветила какая-то совершенно поразительная мысль, однако, озвучивать ее молодой граф снова не пожелал, вероятно, находя момент не слишком подходящим для этого.
Тем временем Рейнир, видя, что новоиспеченный хранитель памяти не спешит подчиняться его приказу, нахмурился, делая шаг вперед.
– Оставь его, Винсент.
Лев неприязненно зарычал и, убрав лапу с грудной клетки волка, тяжело шагнул навстречу магу, похоже, пытаясь запугать его. Колдун на эту угрозу не обратил ни малейшего внимания. Продолжая идти вперед, он равнодушно глянул на скалящегося в его сторону хищника, и тот вдруг как-то съежился, сжался под этим взглядом и, отступив назад, опустил голову, тихо вздыхая. Похоже было, что в глазах Рейнира хранитель памяти сейчас увидел нечто такое, от чего все его желание грозить, все попытки проявить волю, оказались безжалостно смяты и раздавлены, а на смену им пришло сильное желание спрятаться под какой-нибудь кустик. Жаль, кустов поблизости не наблюдалось.
Великолепный, огромный лев, царь животного мира, сейчас выглядел не лучше побитого кота, и это притом, что в схватке с оборотнем победителем, вне всякого сомнения, оказался он.
Маг же, отведя взгляд от непокорного и упрямого создания рук своих, нарочито неспешным шагом приблизился к силящемуся подняться Ренарду. Выглядел тот далеко не самым лучшим образом: черная шерсть его была кое-где выпачкана в крови, оставленные когтями Венсена раны очень отчетливо виднелись среди жестких волос. Дыхание же, вырывающееся изо рта оборотня было до такой степени рваным и трудным, что, казалось, малейшее, легчайшее прикосновение сейчас может оказаться для него фатальным. И, тем не менее, при приближении колдуна Рене как-то подобрался, ощетинился, поднимая шерсть на загривке дыбом, и глухо зарычал, бросая на человека нескрываемо угрожающий взгляд.
– Мне всегда нравились сильные и смелые люди… – в раздумье произнес Рейнир и, присев рядом с волком на корточки, мягко улыбнулся. В его исполнении это почему-то показалось еще более жутким, нежели гримаса угрозы или раздражения.
– Ну, и нелюди, безусловно, тоже. Мне приятно встретить тебя, Ренард Бастиан Ламберт… Но разговаривать так не слишком удобно, – он неодобрительно покачал головой и, не обращая внимания на изумленный и вопросительный взгляд желтых глаз, полностью игнорируя исходящую от лесного хищника, в чьем облике сейчас пребывал Рене, опасность, протянул руку вперед, легко проводя двумя пальцами по носу волка, а затем отводя запястье назад и открывая ладонь.
Оборотень зло щелкнул зубами, пытаясь укусить наглеца, однако тотчас же изумленно охнул. Именно охнул, совершенно по-человечески и, непонимающе моргая, сделал попытку отстраниться. Тело его буквально на глазах менялось, становясь все меньше и меньше похожим на волчье, принимая, все всякого сомнения, против воли самого мужчины, человеческое обличье. Рене, совершенно точно ничего не понимая, с видимым недоумением поднял руку, поднося ее ближе к глазам и недоверчиво следя за тем, как когти, уменьшаясь, обращаются ногтями, а лапа, в свой черед, обретает форму запястья.