t

– Непротивлялись при помощи осколочных бомб два раза, – сказал молодой жандарм, – первый раз возле города Коврова, а потом на квартире обер-прокурора Победоносцева в Петербурге?

– Примерно так, – согласился Т. – Кажется, оба раза все было по совести. Вспоминаю без раскаяния.

Жандармы опять переглянулись, на этот раз почти весело.

– Ну что же, этот разговор нет смысла продолжать до бесконечности, – сказал Кудасов. – Картина ясна.

– Полностью согласен, – подтвердил поручик.

– Мы даже не упоминаем загубленных вами сыщиков, – продолжал Кудасов, – что ж тут вспоминать про такую мелочь в общем балансе. И вы ведь уже много лет идете по этому пути, граф. Еще при покойном министре Долгоруком у вас в Ясной Поляне были устроены тайные ходы и лестницы на случай встречи с законом, знаем-знаем. А по ночам на караул выходило столько народу, сколько вокруг острога не ходит… Останови мы вас тогда, и все могло бы сложиться иначе. Но теперь болезнь слишком запущена, чтобы ее лечить. Хочется верить, вы с самого начала понимали, что вас ожидает за подготовку цареубийства.

– О чем это вы? – с недоумением спросил Т.

Кудасов пристально поглядел Т. в глаза и положил на стол сложенный вдвое лист бумаги.

– Это письмо до вас не дошло, – сказал он. – Но сейчас вы можете его прочесть.

Т. взял бумагу и развернул ее. Лист был исписан аккуратным легким почерком: